Кирилл Рогов. Борьба борьбы с борьбой

Обсуждение «Мужского государства» — это такая жвачка, единственное предназначение которой размыть внимание и эмоции, которые, конечно, на выходе из летнего сезона должны были быть сосредоточены на двух главных событиях. На запрещении двух крупнейших независимых общественных организаций — «Открытой России» (признанной нежелательной организацией) и Фонда борьбы с коррупцией (признанного экстремистской организацией и иностранным агентом), а также репрессиях против целого пула независимых медиа, включая имеющих многомиллионные аудитории изданий «Медуза» (признана иностранным агентом) и телеканала «Дождь» (признан иностранным агентом).

Главные редакторы целой группы российских СМИ написали письмо начальству с просьбой уточнить положения закона об иноагентах, и на него покровительственно-благосклонно откликнулись в Кремле. Но надежды редакторов будут обмануты. Уточнения не ослабят прессинг, а лишь легализуют его: «вы просили — мы сделали». И тому есть веские причины.

Дело в том, что весной-летом этого года в России была создана и запущена, а точнее формально легализована полноценная машина преследования инакомыслия и гражданского активизма. Ее взаимосвязанными элементами являются законодательство об иностранных агентах, о нежелательных и экстремистских организациях. Размытость формулировок, которая вообще выводит эти «законы» за границы права, и полный произвол правоприменения превращают их в инструмент политического преследования и репрессирования инакомыслия, подобный, как уже было отмечено, статье об антисоветской агитации и пропаганде, с помощью которой осуществлялись репрессии в коммунистическом СССР.

Рождение этого репрессивного механизма стало, на самом деле, ответом на развитие инфраструктуры гражданского общества в последние пять-десять лет. Обе общественные организации — Фонд борьбы с коррупцией (признан экстремистской организацией и иностранным агентом) и «Открытая Россия» (признана нежелательной организацией) — никогда не были официально зарегистрированы Минюстом и существовали «по факту». Их нельзя было лишить аккредитации. Их можно было только запретить под страхом уголовного преследования, что и было сделано с помощью упомянутых псевдо-законов.

Точно также невозможно было захватить «Медузу» (признана иностранным агентом), V-Times (признана иностранным агентом) или блестящее расследовательское издание «Проект» (признано нежелательной организацией) под видом «корпоративного конфликта», как это делалось в 2000-е и 2010-е гг. Поэтому и здесь потребовались инструменты криминализации и принудительного ограничения деятельности.
Отказаться от этих инструментов «по просьбе заключенных» режим в нынешних обстоятельствах вряд ли может себе позволить. Но это не значит, что он не будет вынужден в какой-то момент это сделать под давлением, прямым или косвенным. Вопрос в том, насколько изобретательным и настойчивым будет общество в методах этого давления.

Полная отмена всех трех этих псевдо-правовых инструментов преследования — законодательства об иностранных агентах, нежелательных и экстремистских организациях — может стать таким же символом борьбы гражданского общества за освобождение, каким была борьба за отмену статьи об антисоветской агитации и пропаганде или 6-й статьи конституции на излете советского тоталитаризма.

Не дай себе засохнуть.

Кирилл Рогов, политолог