«У вундеркиндов слишком переоценено знание»

Сам по себе тот факт, что ребенок обучается быстрее сверстников, не всегда означает, что он особо одаренный. Возможно, у него просто хорошая, или даже замечательная память, но в наши дни от этого мало пользы. Дело в том, что мозг хорошо развивается, когда есть напряжение. А если все дается легко, то нужного развития не происходит. Поэтому у некоторых детей-вундеркиндов ускоренное развитие оказывается поверхностным. Им проще запомнить, чем разбираться. Именно поэтому то, насколько легко и быстро ребенок учится, мало говорит о том, какой из него выйдет специалист или ученый.

О том, почему поступать в десять лет в вуз не всегда хорошо, но иногда — неизбежно, «Росбалту» рассказала профессор Московского государственного психолого-педагогического университета (МГППУ) Виктория Юркевич.

— Как развивать ребенка, чтобы он поступил в вуз в 10-15 лет?

— Прежде всего следует задать себе вопрос: зачем мне нужно, чтобы ребенок поступил в вуз в 10 лет? Бывает, правда, довольно редко, когда ребенок сам, без большого энтузиазма со стороны родителей, так быстро развивается, что никуда не денешься. Это одна ситуация. Но тогда сами родители видят как плюсы такого ускоренного, даже преждевременного развития, так и минусы, и начинают задавать совсем другие вопросы. Не «как сделать так, чтобы ребенок в десять лет поступил в вуз», а «что мне делать, когда ребенок явно обгоняет сверстников». Только такой вопрос и возможен. Специально создавать ситуацию, чтобы дети существенным образом обгоняли своих сверстников и заканчивали в десять лет школу, не нужно, потому что здесь количество минусов никогда не бывает меньше, чем плюсов, а в некоторых случаях минусов даже больше.

Бывают, повторюсь, случаи, когда это происходит помимо воли родителей. Таким был один из величайших математиков всех времен Карл Гаусс. Его отец был мастером- каменщиком. Когда он рассчитывал плату для своих рабочих, вдруг от своего трехлетнего сына услышал: «Пап, ты не так здесь посчитал». Для отца это было сюрпризом. Вот такая ситуация требует ответа на вопрос: что с этим делать? Но что делать, чтобы ребенок значительно опережал сверстников? Этот вопрос вообще не должен существовать.

— Получается, среди тех, кто рано заканчивает школу, есть как одаренные дети, так и просто натасканные?

— Бывает так, что дети, которые первое время сильно опережают сверстников, очень уж одаренными не являются. Весь вопрос в том, за счет чего происходит это опережение.

Я знала одаренных детей, которых родители за уши не тащили. Они, тем не менее, сильно опережали сверстников. Знаете, за счет чего? За счет того, что им не нужно было мучиться, чтобы что-то запомнить, они мгновенно все схватывали. И если остальным нужно было долго учить, вникать, то эти дети с первого раза запоминали, например, как решается та или иная задачка, и в следующий раз, когда попадалась похожая, знали, что с ней делать. Они мгновенно запоминали все, что говорят на уроке. Им даже учебник читать не нужно было. За счет этого они учились лучше сверстников.

Но к девятому классу обычно происходил сбой. Оказалось, что часть таких детей не всегда глубоко понимает трудный материал. Они все время все заучивали, им не нужно было разбираться, чтобы запомнить.

А вот Эйнштейн, например, всегда жаловался на свою память. Любой материал он вынужден был анализировать, потому что без этого не запомнил бы. Кстати, он и в Высшую школу в Цюрихе, говоря нынешними словам — в вуз, поступил только со второго раза. До этого он даже школу не закончил и на вступительных провалил, кажется, французский язык, да еще почему-то ботанику. Поэтому сам по себе тот факт, что человек обгоняет в развитии сверстников, вовсе не означает, что у него великая одаренность. Это означает лишь то, что он очень легко запоминает материал. Интеллект, конечно, тоже развивается, потому что нужно же понимать, что вот эта задача — такого типа, ее нужно решать вот так, а вот эта — другого. Но подлинной умственной одаренности может и не быть.

Вообще, когда ребенку слишком легко все дается, и ему не нужно прикладывать усилий, чтобы разобраться в сложном материале, это не всегда хорошо. В моей практике был мальчик, который, кажется, в восемь лет поступил в школу «Интеллектуал» в пятый класс. Но уже к восьмому классу оказалось, что некоторые вещи по программе он плохо понимает, потому что до сих пор брал памятью. Проблема в том, что не все нужно запоминать. С чем-то нужно помучиться, чтобы разобраться. Мама это заметила. Умная женщина, которая вовсе не старалась, чтобы он побыстрее закончил школу или поступил в вуз. Она пришла ко мне с вопросом — что делать? Поскольку возвращать мальчика на класс или два назад не имело смысла, мы его перевели в другую школу, в специализированный химический класс. Химия ему нравилась, он ходил в какой-то химический кружок. В новой школе он постепенно начал разбираться в тех вещах, которые раньше запоминал, не думая. В итоге, все как-то нормализовалось. Но ярко одаренным он так и не стал, больших достижений не получилось.

А есть дети, для которых такое вот опережение — признак одаренности. В русской культуре есть два Александра Сергеевича, и оба — великие. Первый, конечно, Пушкин. Но он совсем не был вундеркиндом. Он плохо учился, и по всем предметам, кроме, правда, французского языка, у него были посредственные оценки. Да и первые его стихи, которые он написал в 15 лет, довольно слабенькие. Когда Пушкин выпускался из лицея, директор, знаменитый Егор Антонович Энгельгардт, написал ему разгромную характеристику. Мол, Пушкин ничего не достигнет, он — пустое место, и все в таком духе. Это есть в интернете. Конечно, он чрезвычайно ошибся. Но у Пушкина никаких признаков того, что он ярко, феноменально одаренный, тогда, возможно, и не было.

И был другой Александр Сергеевич: большой писатель, музыкант, дипломат. Это Грибоедов. Так вот, Грибоедов поступил в Московский университет как самый настоящий вундеркинд — в 11 лет. А в 15 лет закончил обучение. Он был очень успешен во многих областях. «Горе от ума» сегодня знают все, хотя, было у него несколько и других, менее известных работ. То есть, с одаренностью ситуация всегда неоднозначна. Но ставить вопрос: «как мне сделать так, чтобы ребенок в десять лет закончил школу», ни в коем случае не нужно.

— Какие у такого форсированного развития есть минусы?

— Я уже сказала, что мозг развивается, когда есть достаточное умственное напряжение. Поэтому первый и главный минус: у некоторых вундеркиндов, не у всех, конечно, развитие становится несколько поверхностным. Им проще запомнить, чем разбираться. Второй минус — проблемы с социализацией. Ну кто из первокурсников будет общаться с десятилетним ребенком, и о чем? Третий минус — таким детям труднее выбрать профессию, потому что они не застряли на каком-то одном предмете, у них все идет легко и гладко. Чтобы найти свое, нужно пробовать, нужно где-то задержаться, чтобы понять, где «щелкнуло».

Но самый главный минус — у вундеркиндов слишком переоценено знание. Дело в том, что сейчас само по себе знание особой роли не играет. Я в два-три клика могу получить любой ответ на своем компьютере, а мне уже за 70. Представьте, что может творить с компьютером молодежь? Думаю, скоро наступит время, когда зубрить учебники будет не нужно, а на экзаменах будут проверять не наличие знаний, а то, как ребенок умеет их применять, творческий подход к решению. Можно будет пользоваться любыми подсказками, посмотреть любую формулу. Главное, чтобы ребенок понимал, какая именно формула ему нужна для решения той или иной задачки.

То есть, через какое-то время то, что понятно нам — психологам, педагогам и довольно многим родителям, станет понятно всем. Само по себе знание уже потеряло свою самоценность. Да, какой-то базовый набор все равно должен быть у каждого, это основа образования, но только основа. Вспомним, что наша школа продолжает работать по системе, которой скоро будет 400 лет. Книга, в которой описаны идеи классно-урочной системы, вышла в 1640 году. Это «Великая дидактика» знаменитого чешского педагога Яна Амоса Каменского. Бесспорно, тогда это были замечательные, прорывные идеи. Но сейчас на дворе XXI век. Перед нами открыты все возможности для того, чтобы выстроить индивидуальное образование. Думаю, скоро процесс обучения начнет меняться. Во главе его будет уже не само по себе знание, а именно умение работать со знаниями, включать нестандартное мышление.

— То есть, дети, которых считают одаренными благодаря хорошей памяти, перестанут быть одаренными?

— Конечно, если эта одаренность включает только знания. Для общества подлинно новое знание действительно самоценно, а вот для развития ребенка — нет. Вот раньше говорили «ходячая энциклопедия». Кому сейчас нужна ходячая энциклопедия? Этот феномен можно назвать «синдромом Вассермана». Он знает все на свете. Объем его знаний кажется чудовищным. Но зачем эти знания сами по себе? Эйнштейн никогда не страдал от того, что каких-то вещей не помнил, и в школе он часто плохо учился, потому что категорически не хотел запоминать. Но он невероятным образом углублялся в то, что его интересовало, рассматривал проблему с разных сторон, думал с огромным напряжением, и чрезвычайно нестандартно. Вот на что сейчас должен быть спрос.

— Раннее поступление в вузы давно не новость. Вы уже приводили в пример Грибоедова. Но насколько успешно дети-вундеркинды учатся в вузах?

— Чаще всего они заканчивают вузы с отличием, а определенная часть из них, не все, конечно, ведут довольно обычную жизнь без особых достижений. Как правило, эти дети умеют замечательно усваивать новую информацию. Такой тип одаренности называется академическим. Он очень хорош для школы, для университета, но не для жизни. Работодатели заинтересованы не в тех, кто много знает, а в тех, кто умеет на основе знаний нестандартно мыслить, быстро и точно реагировать в кризисных ситуациях.

Еще в «Великой дидактике» Каменский говорил, что не те студенты замечательные, которые учатся хорошо и делают все так, как велит преподаватель, а те, что ищут, пробуют, углубляются в те предметы, которые им интересны, и не тратят силы на остальные. Вот из них и получаются самые ценные для общества люди. Это было хорошо понятно почти 400 лет назад. Поэтому то, насколько легко человек получает знания, может мало что говорить о том, какой из него выйдет специалист или ученый.

Конечно, бывает по-разному. Например, Лев Ландау легко учился в школе, рано поступил в университет, был классическим вундеркиндом, и стал замечательным физиком. По-разному бывает. Но ставить перед собой именно такую задачу по отношению к ребенку, на мой взгляд, преступно. Во всяком случае, сейчас, на данном этапе развития общества.

Я знаю несколько историй, когда родители ставили перед собой такую задачу, но, по-моему, всерьез «сделать» вундеркиндов не получалось ни у кого. Единственное известное исключение — семья Полгар. Кстати, Ласло Полгар по профессии был психологом и педагогом, и, судя по всему, просто замечательным. Видимо, Ласло Полгар невероятным образом умел работать с так называемой внутренней мотивацией своих дочерей. Но при всем этом и у него по-настоящему получилось только с одной дочерью из трех — со знаменитой, даже великой впоследствии Юдит Полгар (которая в 15 лет стала шахматным гроссмейстером, — «Росбалт»). Похоже, что это все же счастливое исключение, которое, что поделаешь, только подтверждает правило. Но все же именно о вундеркиндах Ласло Полгар думал мало. Ему нужны были прежде всего высокие достижения, профессиональные результаты.

— Среди вундеркиндов, которых знает история, — музыканты, математики, писатели. Но что, если одаренный ребенок в десять лет поступает в вуз на психолога, инженера, врача?

— Среди психологов тоже были вундеркинды. Например, великий Жан Пиаже. Он в 11 лет написал свою первую научную работу. Довольно интересную, кстати. А насчет врачей почитайте биографию Баламурали Амбати — это американский медик индийского происхождения, которой известен как самый молодой в истории официальный врач-специалист (кстати, этому предшествовала занимательная история).

Если ребенок рано определился с тем, что ему интересно, и в десять лет пишет первую научную работу, — это прекрасно. Но так получается или не получается.

— Как направление, которое выбрал одаренный ребенок, повлияет на его дальнейшую жизнь? Кто возьмет на работу 15-летнего инженера? Даже если он гений.

— Во-первых, с 16 лет реально уже можно найти работу. Во-вторых, можно пойти в аспирантуру и делать научную карьеру. В-третьих, можно пойти и получить другое образование, потому что нередко оказывается, что первое уже не так интересно. У Андрея Колмогорова тоже были периоды, когда сначала он занимался историей, пошел в металлургический вуз, однако потом понял, что его призвание — это математика. Грибоедов тоже окончил параллельно два факультета с небольшой разницей во времени, был писателем, музыкантом, дипломатом. А бывает, как с Моцартом, который ничем другим, кроме музыки, в своей жизни не занимался. Вариантов много.

Можно, к примеру, открыть свое дело. К слову, многие наши мультимиллиардеры, такие как Билл Гейтс, Илон Маск, Стив Джобс, так и не получили высшего образования, настолько им хотелось поскорее самим что-то делать, создавать.

Если у человека есть хватка, есть желание что-то делать, есть понимание того, что ему интересно, юный возраст не помеха.

— Если ребенок сам, без давления со стороны родителей, развивается рано, если освоил всю школьную программу быстрее сверстников, нужно ли вообще отдавать его в вуз? И есть ли другие варианты?

— Я бы никогда родителям не посоветовала, чтобы ребенок в восемь-девять лет закончил школу. Тем более, закончил не блестяще. Скачок на два-три года вперед еще не так критичен, а вот на десять лет — это уже слишком большой отрыв. Поэтому не нужно форсировать события. Если ребенку в школе и правда слишком легко, можно договориться, чтобы он не посещал определенные уроки, где сильно опережает, а занимался где-то еще. Во многих продвинутых школах такая практика встречается.

Есть два золотых слова, которые некоторые сильно недооценивают — «дополнительное образование». Многие талантливые музыканты, ученые работают с детьми, с подростками. При МГУ есть Школа юного математика (Малый мехмат), юного физика («Факториал»), даже Школа Юного Психолога. При Физтехе тоже есть специальные занятия для школьной молодежи. Можно, в конце концов, заниматься индивидуально. В Москве таких возможностей огромное количество. Другое дело, что гораздо меньше вариантов в маленьких городках. Но в таком случае для одаренных детей для всей страны у нас есть Школа-интернат имени Колмогорова (СУНЦ МГУ, бывший 18-й интернат), есть интернат при школе «Интеллектуал».

Наконец, можно просто найти хорошую школу, в которой будет по-настоящему трудная программа. Тогда чудовищного ускорения, с ранним поступлением в вуз, не будет. И при этом нужно сделать упор на развитие творческих способностей, креативности. Только люди с хорошо развитым воображением способны привнести в мир что-то новое. Так что вариантов множество, и раннее поступление в вуз не только не единственный, но и далеко не лучший из них.

Беседовала Анна Семенец