Песков: Статью Сафонова о «конвейере по делам о госизмене» включили в дайджест для чиновников

Статья обвиняемого в госизмене советника главы «Роскосмоса» и журналиста Ивана Сафронова, опубликованная газетой «Ведомости», включена в дайджест для чиновников. То есть желающие чиновники могут с ней ознакомиться. Об этом заявил пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков, сообщает РИА «Новости».

На вопрос, известно ли Кремлю и президенту РФ о статье Сафонова, где он описывает ситуацию с уголовными делами о госизмене, Песков ответил, что публикация «включена в дайджест, как обычно». На уточняющий вопрос, есть ли уже какая-то реакция на статью, Песков ответил отрицательно.

Напомним, Сафронов написал статью о том, как следствие работает с подозреваемыми по делам о госизмене и шпионаже. Материал опубликовала газета «Ведомости», текст передали адвокаты журналиста. Сейчас сайт газеты выдает вместо статьи страницу «404». Но материал доступен на РБК, «Коммерсанте» и ряде других ресурсов, в кэше Google.

В своем материале Сафронов рассуждает о проблемах с преследованием по этим статьям в России. Дела по ним, по словам журналиста, возбуждаются «в отношении конкретного лица, а не по факту утечки какой-либо информации за рубеж». Лефортовский суд Москвы при этом удовлетворяет 100% из ходатайств о заключении подозреваемого под стражу, отметил он.

Подозреваемый, пишет Сафронов, «фактически лишен возможности как-то защищаться». Адвокаты по назначению, которых обязан вызвать следователь, в действительности занимаются не юридической поддержкой, а «с первых слов описывают незавидное положение задержанного и предлагают ему подумать о заключении досудебного соглашения».

«Иными словами, не только признать вину в инкриминируемых деяниях в полном объеме, но и помочь следствию изобличить соучастников преступления. Не обязательно того деяния, что инкриминируют ему: скажем, он готов что-то рассказать о преступлениях других людей — коллег, знакомых, возможно, друзей», — пишет Сафронов.

Затем «следователь закрепляет эту мысль о шатком положении обвиняемого» и «забывает о нем на некоторое время» — неделю, месяц или больше, чтобы у того «была возможность хорошенько обо всем подумать, взвесить все за и против». Изоляция от внешнего мира, в которой оказывается обвиняемый, ломает его, и, «оказавшись один на один с собой и своими мыслями, человек начинает верить во что угодно», продолжил Сафронов.

При этом возбуждение уголовного дела в отношении отдельно взятого гражданина «не самоцель для следователя»: «ему куда важнее построить так называемую уголовную прогрессию», то есть чтобы обвиняемый не только признал вину, но и дал показания на других, «благодаря чему следствие получает возможность возбуждать все новые и новые дела», отметил Сафронов.

Если же обвиняемый готов отстаивать свою позицию, следователь предлагает ему «подумать над сроком (так, может сказать он, тебе светит двузначная цифра, а по досудебному соглашению — 6–7 лет), подумать о родных (тебя никто не дождется)» или может «предложить звонок близким в обмен на нужные показания». «Я свой выбор, к слову, сделал: никаких сделок», — написал Сафронов. По словам автора, всего в год по шпионским статьям осуждается где-то до десяти человек, а в оперативной разработке находится по меньшей мере 50–70 граждан.

«Конвейер работает непрерывно, и не суть важно, кто ты — чиновник, домохозяйка, продавщица, журналист, ученый. Подойдет любой, кто хоть каким-то образом контактировал с иностранцем. Любым», — пишет Сафронов.

Под подозрение могут попасть самые разные люди, однако в зоне риска прежде всего те, «кто не может за себя постоять, кто подвержен влиянию, кого можно „отработать“ в тишине». По словам Сафронова, портрет среднего обвиняемого по делам о шпионаже выглядит так: старше 50 лет, «с высшим образованием и имеющий допуск к сведениям, составляющим государственную тайну (не обязательно, но желательно), контактирующий с иностранцами (либо по работе, либо в частном порядке)». «Такой набор позволяет достаточно просто подвести любую работу под положения ст. 275 УК», — отметил он.

По словам журналиста, в зоне риска находятся ученые, которые официально заключили контракт с иностранцами в интересах своего института, а также граждане, у кого есть родственники и знакомые за рубежом.

«Еще один тренд последнего времени — это переквалификация дел о контрабанде военной техники или запчастей в дела о шпионаже. Многие такие дела политизированы», — считает Сафронов. Так, он пишет, что сидел с гражданином Украины, который не отрицал свою вину в контрабанде комплектующих и запчастей к военной технике, однако в итоге это дело закрыли, «а вместо него появилось дело о шпионаже». «Его расследовали за пару месяцев. Вину в шпионаже сосед не признал, бился в суде и получил 12 лет строго режима», — сообщает автор.

Среди обвиняемых есть и те, кто сотрудничает с иностранными спецслужбами, «но настоящих шпионов, думаю, не хватает», считает журналист. «А система требует все новых и новых дел, она так построена и устроена, по-другому она не умеет. Полагаю, что и следователи сами это понимают — не будет дел, возникнут вопросы к их компетенции у начальства», — продолжил он.

По словам Сафронова, нет сомнений в том, что в России действительно работают «самые настоящие разведчики — как под дипломатическим прикрытием, так и нелегалы». Но первых можно только выдворить, а поимка профессионала — «это редкость, помноженная на большую удачу». «Полагаться на это нельзя, увы. Вот исходя из этого и растут в России шпионские дела: проще брать своих, чтобы другие боялись. Но только боятся не чужие, а свои», — заключил он.

Сафронова задержали 7 июля 2020 года. Его обвиняют в госизмене (ст. 275 УК). Под арестом журналист провел уже больше года, в конце июня суд продлил его содержание под стражей до 7 октября.

По версии обвинения, Сафронов через интернет передал чешской разведке данные о военно-техническом сотрудничестве России с североафриканским государством и действиях российских вооруженных сил на Ближнем Востоке. Сафронов не признает свою вину и полагает, что арест связан с его журналистской деятельностью.