«Культурный суверенитет» не допустил бы крещения Руси

Параграф 88 Стратегии национальной безопасности РФ, утвержденной недавно президентом Владимиром Путиным, начинается с фразы: «Информационно-психологические диверсии и „вестернизация“ культуры усиливают угрозу утраты Российской Федерацией своего культурного суверенитета». Эти формулировки заинтриговали как общественность, так и деятелей культуры.

Иван Курилла, историк-американист, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге:

Как бы там ни было, в данной стратегии сделан очередной шаг по расширению представлений о том, что является безопасностью и что является опасностью для страны. И с одной стороны, это предсказуемо, с учетом всей политики предыдущих лет, а с другой — конечно, глубоко неправильно.

Когда-то под безопасностью понимались вопросы военной стратегии, армии, вооружений. А сейчас и культура вошла в зону ответственности тех, кто защищает безопасность. Мы видим, что Стратегия национальной безопасности» демонстрирует переход еще одной сферы жизни россиян под контроль силовиков. Я считаю, что в жизни общества есть не только проблемы безопасности, но и культура, и проблемы свободы. И когда решения наверху принимаются исходя из представления о том, что все несет угрозу, обществу становится плохо.

Во время Холодной войны облегчение или первые шаги навстречу друг другу были сделаны как раз в области культуры. Когда в 1958 году было подписано «соглашение Лэйси — Зарубина», в СССР и США поехали деятели культуры. От нас –Большой театр, ансамбль Моисеева, к нам — Ван Клиберн: как раз культура была тем фактором, который позволил снять противостояние в его особо жесткой форме, уменьшить угрозу и повысить доверие друг к другу.

В сегодняшней стратегии мы видим, что культура оказалась среди тех факторов, в которых кто-то видит угрозу. Мне представляется, что российские силовики подгребли под себя еще одну область — зафиксировали, что теперь культурой руководят они. Я думаю, что они не умеют руководить культурой. Я остаюсь историческим оптимистом, надеюсь, что все это кончится рано или поздно. Но пока все движется в ненормальную сторону. В последний год это движение ускорилось. А в конце — тупик, если не пропасть.

Антон Долин, главный редактор журнала «Искусство кино»:

Совершенно не понимаю, что все это значит. Что такое «вестернизация» — непонятно. Являются ли плодами вестернизации произведения Пушкина и Лермонтова, например? Или Жуковского, который все время переводил немецких романтиков? А перевод Жуковским «Одиссеи» — это плод вестернизации? И Западом ли мы считаем Древнюю Грецию или нет, например? Я не знаю.

Что такое «культурный суверенитет», я тоже не знаю. Для меня, это словосочетание абсолютно ничего не значит, бессмысленный набор слов. Наверное, те, кто их написал, что-то имели в виду. Но что они имели в виду, лучше у них узнать.

Денис Драгунский, писатель:

Никакого «культурного суверенитета» на самом деле нет. Культура всегда открыта — это всегда взаимовлияние, проникновение одной культуры в другую. Если бы русские защищали культурный суверенитет, они никогда бы не крестились при Владимире Святом, а защищали своего Перуна и других красавцев.

И весь мир — это всегда культурная диффузия. Защита культурного суверенитета — это всегда простенькое иносказание для цензуры. Но поскольку цензура у нас Конституцией запрещена, то будет «защита культурного суверенитета».

Умиляет разговор насчет «вестернизации». Запад — это примерно 10% мировой культуры. А наши идеологи вцепились в Запад, как будто сейчас какой-то XVII век на дворе, как будто ничего не существует, кроме Европы и России, а дальше бескрайние дебри, нет ни Китая, ни Африки, ни исламского мира, ни Латинской Америки, ничего. Вас беспокоит вестернизация? А вас не беспокоит китаизация, исламизация, африканизация культуры? Если вы так оберегаете нашу культуру, то не от вестернизации ее нужно оберегать, потому что Россия является частью западной культуры, европейской — а уж тогда боритесь с проникновениями с юга и востока.

Все это какая-то чепуха. Хочется еще кого-то поцензуровать. Если провозгласят защиту культурного суверенитета, то дальше зашитные меры станут придумывать в каждом отдельном музее, в каждом отдельном министерстве культуры области или края. А в конце концов все это превращается в деньги: чтобы дать грант Иванову, а Петрову не дать.

Карен Казарян, директор Института исследований интернета:

Я бы не стал придавать такое большое значение этим документам с громкими названиями. В теории, документы государственного управления и планирования должны идти от стратегии к программам, «дорожным картам» и т. д. На деле эти документы, в том числе и эта стратегия в ее последних двух ипостасях, носили заявительный пиар-характер, причем качество их написания с каждой новой версией снижается. Это не документ государственного планирования как таковой, и строить выводы на его основе — это гадание на кофейной гуще.

Да, в области интернета с каждым месяцем сверху что-нибудь да придумывают. Но какого-то стратегического направления тут нет. Усиление тех мер, которые действуют, или которые приняты, но не действуют… Борьба с иностранными компаниями и т. д. В принципе мы можем дойти до страны, в которой, по тем или иным причинам, откажется работать большая часть иностранных компаний. Но при этом пользователи будут, с помощью инструментов обхода, совершенно спокойно продолжать потреблять их услуги.

Беседовал Леонид Смирнов