О пост-женевской истерике

Моим первым в жизни местом работы еще в годы обучения в аспирантуре был журнал «Коммунист», куда меня пригласили в мае 1991 года. Через пару месяцев, заходя утром в редакцию, я спросил у внимательно читавшей газету «Известия» вахтерши (дамы образованной и политически подкованной), что она нашла в ней интересного.

Ответ: «Читаю вот, что президент сказал вчера» меня заинтриговал, так как никаких выступлений Горбачева накануне вроде бы не было. Когда я выразил удивление, мне ответили: «Я же говорю: что президент сказал! А кто у нас президент? Буш, разумеется!..».

Этот забавный разговор приходил мне на память несколько раз в последние дни, когда я читал в сети комментарии на тему завершившегося в Женеве саммита Байдена и Путина — настолько они изобиловали утверждениями о том, что президент Байден окончательно показал себя в качестве предателя: то российских демократов, то доктрины прав человека, то независимой Украины.

Между тем мне казалось и продолжает казаться, что президент Соединенных Штатов при вступлении в должность обещает лишь to preserve, protect, and defend the Constitution of the United States, никак не упоминая о том, что он клянется «уважать и охранять права и свободы человека и гражданина» Российской Федерации или «всеми своими действиями защищать суверенитет и независимость Украины», как это делали в ходе своих инаугураций президенты Путин и Зеленский.

Президент Байден, встретившись в Женеве с президентом Путиным, никого не предал: он прежде всего выполнил свой долг перед американским народом, посмотрев в глаза одному из главных оппонентов свободного мира, изложив американскую позицию по основным внешнеполитическим вопросам и констатировав положение вещей, сформировавшееся на момент этой встречи (как в российско-американских отношениях, так и в ситуации вокруг Украины и в области соблюдения прав человека).

Мне кажется, что сегодня в России сложились две противостоящие друг другу мифологемы касательно роли внешнего мира в жизни нашей страны. Из Кремля транслируется месседж, что Русь окружена врагами, и задачей власти является бороться с ними и их «агентами» всеми доступными способами. Оппозиция все активнее призывает Запад на помощь, требуя усилить давление на Москву и называя конкретных лиц и компании, которые должны стать объектом для иностранных санкций. Обе эти позиции кажутся мне в равной мере порочными. Нарушения прав человека в России происходят потому, что на протяжении двадцати лет граждане последовательно пренебрегали их защитой, давая властям все больше контроля над собой — и этот процесс не может быть повернут вспять внешним вмешательством. И российским либералам, и украинским патриотам пора перестать надеяться на помощь извне — и принять это как должное, а не как свидетельство предательства западных стран.

Я не согласен с тем, что Байден «проиграл» Путину в Женеве. Итог начавшейся там интриги мы узнаем позже — и зависеть он будет от дальнейших действий обеих сторон. Америке было важно в первую очередь защитить свои национальные интересы — остановить кибератаки, вернуть домой арестованных (а во многом — взятых в заложники) в России граждан США, восстановить нормальные дипломатические отношения с Россией. Кроме того, Байден зафиксировал в беседе с Путиным те ситуации, которые сложились до его прихода к власти (по Украине, Навальному, «Северному потоку-2») — и говорить о его «слабости» можно будет лишь тогда, когда он не среагирует на их дальнейшие изменения, если таковые случатся.

Мне кажется, что российским и украинским экспертам следует внимательнее изучить весь спектр политики США в отношении прав человека и помощи союзникам: санкции в отношении России и так выглядят самыми серьезными из всех, введенных за последние десятилетия из-за гуманитарных вопросов, а поддержка Киева остается никак не меньшей, чем любой из стран, не состоящих в НАТО, которая реализовывалась бы не в соответствие с резолюциями СБ ООН.

Кроме того, я хотел бы обратить внимание на два важных обстоятельства.

С одной стороны, что касается России, я не могу припомнить случая, когда бы внешнее давление на нее приводило к либерализации и демократическим переменам. Напротив, подобные периоды, как правило, совпадали по времени с эпохами «потепления» в российско-европейских/западных отношениях. Так было и во времена Александра II, и в годы правления Хрущева, и при Горбачеве, и, прости Господи, даже в дни медведевской «перезагрузки». Соответственно периоды наиболее жесткого противостояния были временами расцвета российского авторитаризма — во многом и потому, что цели «противостояния» Западу оправдывали чрезвычайщину и мобилизацию внутри страны.

Я убежден: дальнейшее взвинчивание накала в отношениях ничем не выгодно российским либералам; скорее наоборот — главным оружием Запада в борьбе за демократию в России является ее engagement, а никак не отторжение и отлучение от «благ цивилизованного мира». Только ощущение отсутствия внешних врагов позволит россиянам задуматься об истинной причине существующих в стране проблем, как это и происходило и во времена Горбачева, и во времена Медведева.

С другой стороны, что касается Украины, то истории известна масса примеров того, как оказавшиеся в сложной или практически безнадежной ситуации государства добивались мощной внутренней мобилизации, превращавшей их политические и военные поражения в экономические и социальные победы. Даже если оставить в стороне Германию и Японию, это может быть отнесено к Южной Корее, Тайваню, Сингапуру и многим другим странам. Все эти страны построили эффективную экономику и интегрировались в хозяйственные структуры западного мира. Украина пока не демонстрирует таких же успехов, используя гонения на олигархов исключительно с целью превратить президента Зеленского в бессменного лидера страны, и борясь против «Северного потока-2» из страха потерять значительную ренту, платить которую ей Россия совершенно не обязана. В данном случае иллюзия внешней защиты играет со страной не менее печальную игру, чем в российской ситуации иллюзия внешней угрозы.

Завершая, повторю: не надо истерить. Результаты встречи в Женеве вызывают скорее надежду, чем озабоченность. Только начав с малых шагов по сближению позиций и с «малых дел», США смогут получить большее влияние на российское руководство и достичь бóльших результатов в своей политике.

Россия не заинтересована в максимальной изоляции. Она несомненно скоро столкнется с большими проблемами неполитического свойства: европейский углеродный налог, декарбонизация, новая технологическая революция будут иметь намного больший эффект, чем гипотетическое отключение от SWIFT или запрет на операции с внешним долгом. Время играет против Москвы — и сокращая опасности прямого столкновения с Россией, Байден действует в полном соответствии с присягой, данной им американскому (а, повторю, не российскому и не украинскому) народу.

Владислав Иноземцев