Эрдоган смог повторить

В российских СМИ появилась информация о том, что Турция занимается «ползучей аннексией» Идлиба. В частности, сообщается, что жителям этой провинции на севере Сирии, имеющей статус «зоны деэскалации», раздают турецкие паспорта и даже создали там турецкий ЗАГС. Тут как-то сразу вспомнилось, что в непризнанных республиках на востоке Украины похожим образом уже розданы тысячи российских паспортов. Как принято говорить в таких случаях, «что-то это все мне напоминает».

Между тем, помимо паспортизации, Анкара активно развивает на севере Сирии и свою инфраструктуру. В частности, сообщается, что Идлиб подключают к турецким электросетям. Больше того, на подконтрольных турецким военным территориях уже почти год как перешли с сирийской национальной валюты на турецкую лиру.

Эксперт Российского совета по международным делам Кирилл Семенов констатирует очевидный факт: «Сирия потеряла Идлиб». Прокремлевские пропагандисты, не будучи в состоянии этот факт опровергнуть или умолчать, пытаются найти в нем некие выгоды для России. Если коротко, то плюсы для Москвы, по их мнению, состоят в следующем: захватив север Сирии, Турция неизбежно втянется в конфликт с присутствующим здесь же Ираном, а заодно и с арабскими государствами, что в долгосрочной перспективе может ослабить Анкару.

Схема, конечно, интересная, но не рабочая. Она отражает больше мечты, чем реальность. Сразу отметим, что надежды на ухудшение турецко-арабских отношений из-за сирийской политики Анкары весьма призрачны. Во-первых, уже давно нет никакого единого блока арабских государств. У каждого из них свои интересы. Также напомним, что Турция окончательно захватила Идлиб больше года назад в результате ожесточенных боев февраля-марта 2020, в ходе которых сирийско-российская коалиция потерпела здесь сокрушительное поражение. Однако в результате фактической турецкой оккупации северо-запада Сирии никакого ухудшения отношений Анкары с арабскими странами за истекшее время, как видим, не произошло. Почему? Тут псевдопатриотическим экспертам стоило бы подучить матчасть.

Несмотря на то, что 75% населения Сирии составляют арабы-сунниты, у власти здесь уже в течение полувека находится клан алавитов Асадов (алавизм это религиозное течение, отчасти близкое к мусульманам-шиитам, — «Росбалт»). Между тем алавиты составляют лишь 10% населения страны. Это еще одна причина, по которой арабы не побежали (и не побегут) сражаться за клан Асадов. Больше того, Саудовская Аравия и страны Персидского залива в сирийской гражданской войне, как известно, были отнюдь не на стороне официального Дамаска и поддержали вооруженную оппозицию.

Точно так же бессмысленно мечтать о столкновении в Сирии Турции и Ирана. Несмотря на фактическую аннексию Идлиба, ухудшения отношений Анкары и Тегерана за последний год не случилось. Почему — отдельный вопрос. Во-первых, Иран силами своих советников и прокси-формирований вроде той же «Хезболлы», и без того контролирует большую часть Сирии. Во-вторых, находясь в противостоянии с Западом и Израилем, ухудшать отношения еще и с мощной соседней Турцией Исламской республике точно не с руки. Полагаю, так будет и в обозримом будущем, как бы в Москве кто-то ни надеялся заставить Тегеран таскать каштаны из огня еще и на этом фронте…

Вообще, высказываемые сейчас провластными российскими экспертами надежды на то, что Турция в Сирии или в Ливии надорвется, увязнув в конфликтах с какими-то другими региональными игроками, похожи на мечты, возникающие от осознания того, что привычными (силовыми) средствами Москва на Ближнем Востоке или Северной Африке ничего изменить в свою пользу уже не может.

В этих регионах на сегодня сложился определенный статус-кво. Применительно к Сирии он состоит в том, что территория этой страны поделена на зоны оккупации вооруженных сил Ирана, Турции, России, США и военизированных прокси-образований, поддерживаемых этими державами.

Примерно две трети территории Сирии контролируются российско-иранско-асадовской коалицией. Причем «на земле» в этом альянсе ведущую роль играют иранские и проиранские формирования. Россия, как известно, по преимуществу обеспечивает им воздушное прикрытие.

Соединенные Штаты и их курдские союзники контролируют около трети сирийской территории на северо-востоке страны. Под контролем Турции находится провинция Идлиб и некоторые другие территории на севере и северо-западе Сирии, всего процентов десять ее территории.

Главное, что нужно понимать — война в Сирии фактически изначально имела черты классического столкновения мировых и региональных империалистических держав. Естественно, повод для нее, как и для любых других войн, был избран самый благородный. В данном случае, им стала борьба с так называемым «Исламским государством» (ИГ, террористическая организация, запрещенная на территории России), зародившемся в Ираке, а затем вторгшемся в уже раздираемую гражданской войной Сирию.

Ставить под сомнение этот повод могут лишь отдельные группы исламских фанатиков, да небольшая часть левых и правых консерваторов, для которых национальный суверенитет — дело святое. Впрочем, для автократий, вроде современной Российской Федерации, Ирана или Турции, национальный суверенитет тоже свят, но только в том, что касается их собственных государств. Влезать в дела других стран и народов — это как бы продолжение их суверенитета за пределами национальных границ…

США и их западные союзники, входя в Сирию, руководствовались больше ценностными и гуманитарными установками. Терпеть дикие выходки протогосударственного образования, базировавшегося на теократических представлениях дремучего Средневековья о правильном общественном устройстве, бесконечно было невозможно. Кроме того, лидеры ИГ открыто объявили, что не признают современные границы государств и, соответственно, имеют право их ломать. Так что начало военной операции цивилизованного мира против этой пещерной организации было лишь делом времени.

Заодно коалиция под руководством США решила поддержать и умеренные антиасадовские силы, поскольку методы, которыми сирийский правитель подавлял своих оппонентов, а также его вечная антиизраильская позиция неприемлемы для коллективного Запада.

Россия же, напротив, режим Башара Асада поддерживала и поддерживает, поскольку Сирия еще с 70-х годов XX века является ее форпостом в Восточном Средиземноморье. Однако интересы Москвы неизбежно вошли здесь в острейшее противоречие с планами ее «союзников» по борьбе с исламистами — Турцией и Соединенными Штатами.

Интервенцию Турции в Сирию вызвали три основные проблемы. Первая — это сам режим Башара Асада. Вторая — курды. Эти две проблемы в известной степени связаны, так как на протяжении довольно долгого времени Асад поддерживал курдский сепаратизм в самой Турции. Учитывая, что курды живут по обе стороны сирийско-турецкой границы, которая долгое время была для них достаточно прозрачной, а в Сирии находили себе поддержку бойцы Курдской рабочей партии, признанной в Турции террористической организацией, у Анкары, естественно, давно было желание прикрыть эту «лавочку».

В-третьих, Турция в сирийской гражданской войне активно поддерживала отряды местных тюркоязычных племен (туркоманов), которым также изрядно досталось и от семейства Асадов, и от российских ВКС. К тому же для президента Турции Реджепа Эрдогана тема защиты «соотечественников» в Сирии — одна из ключевых в его внутренней политике. Все это (помимо, конечно, «святого» повода борьбы с ИГ) и стало причиной турецкой интервенции в соседнюю Сирию.

Для Ирана Сирия — одна из ключевых стран в деле построения его шиитской неоимперии, которая имеет виды и на соседний Ирак, и на Ливан, и на Йемен. Тегеран внедряется в эти страны давно и основательно. В свою очередь, Соединенные Штаты после разгрома ИГ не могут бросить на произвол судьбы своих союзников-курдов на востоке Сирии. Таков, в общих чертах расклад сил в регионе.

Еще шесть лет назад я писал, что интересы мировых и региональных держав в Сирии настолько различны, что столкновение между «союзниками» по борьбе с ИГ практически неизбежно. Как в воду смотрел. Россия начала свою военную операцию по спасению режима Башара Асада в сентябре 2015 года, а уже в ноябре произошло ее первое столкновение с «союзником» — в небе над сирийско-турецкой границей F-16 ВВС Турции сбил российский Су-24.

7-8 февраля около 500 военных и около 30 танков и другой бронетехники из состава войск российско-сирийской коалиции в провинции Дэйр-эз-Зор, по наиболее распространенной версии, попытались «отжать» у курдов, поддерживаемых американцами, местный нефтеперерабатывающий завод, начав обстрел курдско-американских сил. На запрос командования США, нет ли среди атакующих русских, пришел ставший к тому времени уже привычным ответ: «их там нет». После чего американцы начали военную операцию с активным применением авиации и артиллерии, результатом чего стала гибель большого количества военных (по некоторым оценкам, до двухсот человек), которых называли бойцами частной военной компании, сражающимися на стороне Асада.

Апогеем этих непримиримых противоречий стала уже упомянутая выше необъявленная русско-турецкая война за Идлиб, случившаяся в феврале–марте 2020 года.

Уже понятно, что все главные игроки сирийской войны — Россия, Иран, Турция и США — увязли в ней глубоко и конца этому не видно. Соответственно, раздел Сирии на зоны влияния этих держав — это тоже надолго. Завершится он может лишь со сменой внешнеполитических курсов первых трех стран. Но этого, судя по всему, в обозримой перспективе ожидать не приходится.

Александр Желенин