Мотив преступления: почему школьники взялись за оружие

Прошли две недели с того момента того, как в Казани девятнадцатилетний молодой человек заявился с ружьем в школу, где когда-то учился, и начал стрелять…

Это событие мгновенно попало на первые полосы газет и сайтов, волной возмущения и сочувствий прокатилось по интернету, заставило нас повернуться к школьной теме и задаться вопросом — так что же с нами происходит? Потому что новости из области просвещенного образования все больше напоминают фронтовые сводки — то мы узнаем о керченском стрелке, то о зарубившем свою семью топором подростке из Екатеринбурга, теперь вот — отчисленный из колледжа студент, который вдруг «ощутил себя Богом» и пошел в школу, где когда-то учился, отомстить за прошлые обиды совершенно незнакомым людям. А еще спустя неделю в городке Березняки Пермского края 16-летний лицеист напал с ножом на 74-летнюю учительницу…

Казанская история, конечно, дикая и резонансная, но как «из ряда вон выходящая» уже не воспринимается и для большей части родителей она прежде всего — сигнал о потенциальной опасности, еще одна тревожная тема: «У вас еще не стреляют?..». А всякие заявления начальников и обещания типа «рассмотреть и принять в ближайшем чтении» почему-то особого оптимизма не вызывают.

Может, потому что уже не раз их слышали? И единственное отличие новой трагедии от предыдущих заключается в числе жертв и диагнозе несостоявшегося бога — «заболевании мозга». То есть с медицинской точки зрения, нам, родителям, вроде бы, все ясно, но остаются некоторые вопросы. Например: а вот это «заболевание мозга» — болезнь не заразная, в эпидемию не превратится?

И вообще — все эти прискорбные случаи и «трагические стечения обстоятельств» разве не оценивают обстановку в некоторых, или, извините за бестактность, многих наших школах? Не отражают уровень воспитательной работы в целом и взаимоотношений между детьми и взрослыми — в частности?

Для тех, кто со всеми этими проблемами не сталкивался, поясню мысль. Хорошо, конечно, что Следственный комитет во главе с самим председателем ищет конкретный мотив преступления. Найдет, наверное. Но симптомы опасного заболевания и его предпосылки уже многим из нас и так давно очевидны, потому что жестокость и буллинг стали заметным явлением.

Между прочим, и паренька с топором из Екатеринбурга долгое время травили одноклассники. Из-за постоянных издевательств он вообще не хотел ходить в школу и не раз говорил об этом родителям, но взрослые не слышали или, точнее — не хотели слышать.

И у казанского стрелка тоже были настолько сложные отношения с учениками, что спустя годы он пришел мстить именно в восьмой класс. Разумеется — мы столкнулись с поступком больного человека, но ведь четыре года назад рядом с ним были и учителя, и родители. Разве никто не обратил внимание на конфликты и странное поведение?

И вот сейчас внимание обратили — и на липовые справки, и на продажу оружия, и на охрану учебных заведений. То есть разложили все по полочкам и каждому ведомству дали, как сестре — «по серьге», а кому-то дадут и «по шапке». Что ж, будем надеяться, с новыми законами и инструкциями «стволы» купить будет сложнее, и медосмотры начнут проводить люди более ответственные, и вахтеров в школах и садиках заменят ЧОПовцы или полиция.

Но в самой-то школе что, кроме табличек с названием министерства, изменится?

Может быть, классы станут не по 30-40 человек, а по 10-15, как в соседней Финляндии? Или молодым учителям, особенно вдали от столиц, повысят зарплаты, избавят всех от безумной отчетности, которая большей частью никем вообще не анализируется, а просто служит обоснованием чиновничьих должностей?

Может выпускники педагогических вузов, получив диплом, не будут искать рабочее место « на стороне», а станут гордиться своей работой, беседовать с детьми, поддерживать их, и тогда не нужно будет создавать «бригады высокооплачиваемых и квалифицированных психологов» (очередная депутатская фантазия накануне перевыборов народных избранников) или привлекать к воспитательному процессу Росгвардию?

И еще одна крамольная мысль — а что если дело не в охранниках, справках, злополучном ЕГЭ и даже не в учительских зарплатах… а в нас самих?

Например, в том, что подростки с недавних пор стали доверять взрослым, старшему поколению меньше, чем сверстникам? А ведь доверие, между прочим — основа воспитания. Без него — ни передачи традиций и духовных ценностей, ни связи поколений, ни скреп. Без него начинается тот процесс, который сейчас в очень цивилизованной Европе именуют «войной поколений». Между прочим, опасность и последствия этой социальной эпидемии отметил еще Шекспир. Помните его гениальное «Распалась связь времен…»?

Вот только пятьсот лет назад у великого драматурга речь шла о трагедии на уровне королевских династий и «небожителях», а сегодня эта невидимая, но вполне ощутимая и важная связь слабеет в семьях, на уровне поколений. Этот распад связей незаметнее, зато куда масштабнее и опасней.

Ну, а что касается доверия, то оно или есть, или его нет — тут в каждой семье на вопрос ответят по-своему, но мы воспользуемся вполне объективными данными, которые опубликовали полгода назад социологи Института социального анализа и прогнозирования РАНХиГС. Они провели исследование как раз по интересующей нас теме — отношение подростков к старшему поколению. И убедительно доказали: младшее стало меньше доверять старшему.

Почему — разговор отдельный, но сейчас приведу только одну выдержку из презентации доклада. Респондентов в возрасте от 10 до 17 лет попросили ответить на вопрос: «К кому бы вы обратились в трудную минуту?». Так вот, 2400 подростков на первое место поставили друзей и только на второе — родителей. А вот учителя (а это все же главная фигура в школе) в рейтинге доверия заняли последнее место. К ним обратился бы 1% опрошенных! Но еще тревожнее другая цифра: 19% ответили, что в трудную минуту им обратиться не к кому.

Можно вспомнить, что в 2002 году по данным НИИКСИ СПбГУ в Петербурге 12% опрошенных школьников считали, что учителя оказали на них значительное влияние. В 2014 году — только 9%. А среди московских школьников положительное влияние отметили только 5%.

Теперь о том, как все эти цифры связаны с реальной жизнью. Только один факт: сегодня наша страна — лидер среди других европейских по количеству детских суицидов на 100 тысяч населения? И, кстати, более половины из них выпадает как раз на месяц май.

Так что, если говорить в общем и целом, то ситуация, думаю, очевидная. Старейшее детское издание «Пять углов» еще семь лет назад провело в интернете и на улицах Петербурга опрос почти на ту же самую тему, с такой же выборкой и главное — почти с такими же результатами и выводом: сверстникам подростки стали доверять больше, чем родителям. После этого в редакции журнала попытались найти цифрам логическое объяснение, прояснить сам мотив, и попросили студентов-практикантов задать подросткам еще один дополнительный вопрос — а почему ребята стали меньше доверять взрослым, меньше общаться, разговаривать?

В ответ одни ссылались на занятость, другие просто пожимали плечами, а третьи задавали встречный вопрос: «А о чем с ними говорить?».

Сергей Грачев