Латиница vs кириллица: что приобретут и что потеряют узбеки и казахи

Зуд реформы алфавита — переход с «советской» кириллицы на продвинутую «международную» латиницу, охватил молодые независимые государства Центральной Азии. В Узбекистане на днях обнародованы поправки в новый алфавит с непривычной для большинства местных графикой. В соответствии с постановлением правительства, с 1 января 2023 года делопроизводство на латинице должно быть внедрено во всех организациях. А месяцем ранее на нее велено перейти всем СМИ, сайтам, издательствам, типографиям и т. д.

Переписывание коснется также названий улиц, рекламных объявлений, вывесок, удостоверений личности — словом, всего, где только могут фигурировать буквы. Их в новом узбекском алфавите, разработанном национальной Академией наук, будет 28 плюс одно буквосочетание и апостроф.

Вообще же затея с переходом на латинскую графику датируется 1993 годом и принадлежит покойному ныне президенту Исламу Каримову — процесс планировалось полностью завершить 11 лет назад. Тогда за основу был взят турецкий алфавит, но взаимоотношения Ташкента с Анкарой ухудшились, и тотальной латинизации не получилось: доминировала кириллица, а латинский алфавит все никак не был доведен до ума. Теперь вроде имеется его окончательный вариант. Почти одновременно появился и «окончательный» вариант казахского алфавита в латинской графике (31 символ), и переход на него тоже запаздывает: он будет поэтапным, с 2023 года по 2031 год.

Однако Узбекистан форсирует тотальную латинизацию республики, хотя далеко не все это приветствуют. Недовольство можно было бы списать на пресловутое «ущемление интересов и прав русскоязычного населения», но и носители узбекского языка изменением алфавита не воодушевлены. И на это существуют объективные причины — помимо той, что «латинский вариант» алфавита менялся уже не раз, и приходилось приспосабливаться к очередному варианту — разумеется, тем, кто взялся его осваивать.

Между тем в столь хаотичном и затянувшемся во времени процессе теряется целый массив научной, художественной, прочей литературы, изданной на узбекском языке на кириллице в «колониальный» советский и «свободный» постсоветский периоды. Длительная проволочка привела к тому, что в Узбекистане хождение имеют два алфавита, один из которых — на латинице — далеко не совершенен, а другой — наиболее востребован среди представителей старшего поколения и значительного сегмента молодого и интеллектуально развитого: практически все библиотечные фонды страны укомплектованы литературой на кириллице. Сейчас на латинице издаются преимущественно учебники и детская литература, а, так сказать, серьезные произведения, включая узбекских классиков, по-прежнему в ходу на «колониальной» графике.

Так что той молодежи, которая обучалась в школах на «хромающей» латинице, в которую все еще вносят изменения, огромный культурно-художественный, архивный и иной пласт, включая и мировой, остается недоступным. И сколько еще времени уйдет на очень дорогостоящее восполнение этого пробела, можно только гадать, а заодно подсчитывать, сколько поколений выпадет из познавательного, образовательного, интеллектуального процесса в целом.

Получается, что излишнее рвение в переходе на арабскую или латинскую графику — сперва из соображений «тюркского единства», затем боязни роста исламских настроений и, наконец, избавления от «советского прошлого» — принесло один только вред. То есть похоже на то, что политизация алфавита, который никоим образом не ущемлял государственность стран Центральной Азии, включая Узбекистан и Казахстан, была оторвана от реальности и пустила по наклонной интеллектуальную деятельность.

Но процесс реформирования алфавита, а с ним и издательского рынка, уже пошел в Узбекистане, однако административно-принудительные меры в этом направлении позитивного результата не дадут. Проблема может решиться только с течением длительного времени, сама собой. А пока узбеки, вероятно, реально будут пользоваться двумя алфавитами.

Но для ускорения латинизации, если уж она так «государственно» и жизненно необходима, властям придется долго и щедро раскошеливаться. Но и к трате денег надо быть готовыми технически, иметь профессиональные кадры во множестве отраслей — начиная с библиографов и филологов и кончая специалистами по цифровым технологиям. В том, что к 2023 году латинизация в Узбекистане не завершится, можно не сомневаться.

Казахстан, в этом плане, пошел по более длительному и, соответственно, относительно реалистичному пути. Здесь новый и вряд ли окончательный вариант алфавита на латинице будут обсуждать до 6 мая — его выложили на соответствующий государственный сайт. Словом, тотальная латинизация, которую власти республики объясняют необходимостью «расширения коммуникационных возможностей казахского языка», но «не за счет отказа от русского и кириллицы», тоже не обещает полноценной реформы алфавита и, главное, его функциональности.

В определенных кругах бытует мнение, что изменение алфавита негативно отразится на отношениях Узбекистана и Казахстана с Россией. Но оно логически «слабовато»: если графическое «усовершенствование», являющееся суверенным правом любой страны, способно повлиять на межгосударственные отношения, то они, то есть государства, за неимением более веской причины стремятся испортить их искусственно. А это уже слабость и незрелость.

Кстати, РК официально является двуязычной: казахский — государственный; русский, которым владеет большинство местных жителей, имеет статус официального, используется в деловом, правительственном и межэтническом общении. Хотя русскоязычные, включая и самих казахов, считают, что «великий и могучий» постепенно вытесняется.

Вот именно это и является проблемой, порожденной, не в малой степени, переходом страны на латиницу с вытекающими отсюда трудностями и, как следствие, исходом из страны не только национальных меньшинств, но и этнических казахов. Среди них преобладают высококвалифицированные специалисты и молодежь, желающая получить качественное высшее образование. В общем, утечка специалистов и молодежи стала большой проблемой для республики. А эмигрируют, в основном, в Россию.

В Узбекистане же русский не имеет статуса официального (государственный — узбекский), но по значимости он является вторым, им владеет большая часть населения, он широко распространен преимущественно в городах. Хоть он и «нестатусный», значительная часть официальных документов издается или дублируется на русском языке. Обучение в школах и вузах ведется как на узбекском, так и на русском; на «языке Пушкина» выходит множество газет, журналов, книг. И вообще, в Узбекистане, по сравнению с Казахстаном, «удельный вес» националистических, в том числе антироссийских настроений, гораздо ниже. Соответственно, отток населения из этой центральноазиатской республики тоже ниже: он, в основном, пришелся на 90-е годы прошлого столетия.

Но вернемся к изменению алфавита. Латиница сама по себе не улучшит положение ни узбекского, ни казахского языков, не создаст новый литературный, научный, исторический, технологический пласт; не повысит уровень знания английского и других иностранных языков. Единственное, что она может сделать — так это надолго привести к научно-технической, культурной и иной эволюционной стагнации, к растерянности людей. Каждый, однако, имеет право выбрать собственный путь.

Ирина Джорбенадзе