Протестный Петербург: отрезать, заблокировать и бить электрошокером (фото, видео)

Команда Алексея Навального призвала людей на главные площади городов, чтобы поддержать оппозиционера, к которому не допускают врача в колонию. По оценкам МВД, в Петербурге на улицы вышло 4,5 тыс. человек — в реальности количество митингующих может достигать 7-8 тысяч, что сопоставимо с акцией 31 января. 743 человека были задержаны — людей избивали и применяли электрошокер.

О том, как митинговали в Александровском саду и у Мариинского дворца и прорывались на Невский проспект сквозь старый сад РГПУ им. Герцена, рассказывает корреспондент «Росбалта», побывавший на месте событий.

«Прощай, Алексей Навальный?..»

«Это не общественное пространство, проходим, гражданка», — заявляет полицейский удивленной пожилой женщине, у ног которой подрагивает мопс.

Место действия — Александровский сад, время — 18:50. Омоновцы в ослепительно бирюзовых масках, с опущенными забралами и пластиковыми щитами, которые выглядят на редкость бутафорски, плотным строем бегут по периметру. Не смущаясь, ступают на газон, еле подернувшийся молодой травой, и теснят людей вглубь парка.

Горожане вглядываются за спины силовиков, пытаясь рассмотреть, что же творится на площади у Зимнего дворца, куда команда Навального призывала всех несогласных. Не творится ровным счетом ничего — днем за двойным забором под дождем тут играл оркестр и проходила репетиция парада 9 мая. Позже приехали уборочная техника и водометы, а силовики мужественно защищали от прохожих все подходы к Дворцовой — ни дать, ни взять, 300 спартанцев при Фермопилах.

Толпа равномерно растекается по гравийным дорожкам — вглубь Александровского сада и по направлению к Сенатской площади. Людей меньше, чем 23 января, однако тысячи три уже набирается.

«Свободу Алексею Навальному! Свободу политзаключенным!» — начинают глухо скандировать в толпе. Кто-то вскидывает уже ставший легендарным желтый ершик. Мимо проходит мужчина средних лет в медицинской маске с надписью «Нельзя убивать Навального». Я оглядываюсь — в толпе много молодежи, на вид 20-30 лет, но есть и люди среднего возраста.

Сквозь лозунги мне вдруг слышится «Прощай, Алексей Навальный!», и я начинаю вспоминать, какой там уровень калия у голодающего оппозиционера в крови, и достаточно ли бодр был его последний пост в Instagram. Фух, все в порядке — люди скандируют «Врача Навальному!»… Показалось…

Появляются первые плакаты: «Ты не боялся — мы не боимся! Спасибо тебе!». Газоны уже подминаются, люди не умещаются на тротуарах. Протестующие движутся к Исаакиевскому собору — сигналят проезжающие мимо автомобили. У тротуара припаркована черная машина с кучей надписей: «Федеральная стирка белья», «Отдел по борьбе с дворцами», «Склад грязи», «Аквадискотека» и «Гульфиковая зона».

Полицейские в громкоговоритель сообщают о том, что акция не санкционирована, а участники нагло нарушают городское законодательство в условиях пандемии. Ну и что, что полмиллиона горожан уже вакцинировались, а количество зараженных не превышает 700 человек в сутки. Ну и что, что массовые культурные и спортивные мероприятия разрешены. Кажется, запрет на митинги и пикеты так пришелся по душе городской администрации, что из временного уже превратился в постоянный.

«Главное, чтобы нам дали менять президентов!»

Площадь у Мариинского дворца заполняется людьми. Неторопливо паркуются четыре больших белых автобуса, «космонавты» врываются в толпу и без разбора хватают людей. Неважно, есть у тебя плакат, выкрикиваешь ли ты что-то непозволительное или просто любуешься Исаакиевским собором. Ты здесь — значит, виноват. Протестующие спокойно проходят в автобусы, кажется, что все проходит мирно, но многозначительно потрескивают электрошокеры.

Вскоре силовики начинают работать стратегически и расщеплять протестную толпу. Часть движется к Сенной площади и оказывается отрезанной от остальных, часть — по набережной канала Грибоедова, часть возвращается к Сенатской. Кому-то удается добраться до Невского. Участки центральных улиц ОМОН блокирует так, что люди мечутся от одной цепи силовиков к другой, не понимая, как выйти. Разве что вплавь по каналу?..

Я оказываюсь в толпе людей, которые пытаются прорваться на Невский проспект с набережной Мойки к остальным митингующим. Сотрудников прессы внезапно перестают пропускать сквозь серый строй, хотя вначале силовики относились к журналистам лояльно.

«Эй, у тебя забрало запотело, протри, а то бить меня начнешь сейчас», — заявляет девушка рядом со мной силовику. Вспоминаю Маргариту Юдину, которую на прошлой акции полицейский ударил в живот «из-за запотевшего забрала». Девушка громко сообщает, что ей нужно в туалет, так как она выпила уже две банки пива. Это никого не впечатляет, а она рвется дать мне комментарий.

«Вы же пресса да? Хотите расскажу, почему я здесь? Потому что невозможно уже ощущать себя неполноценным гражданином! Это же беспредел!» — заявляет она.

«А при Навальном, думаешь, по-другому будет? Таким же станет!» — улыбается ей в ответ парень.

«Не станет, если его поменять через четыре года! — вмешивается стоящая рядом пожилая женщина в розовом берете. — Главное, чтобы нам, наконец, дали менять президентов!»

«А вы случайно здесь или специально вышли на митинг?» — интересуюсь я у нее. Она с достоинством вскидывает подбородок, поправляет берет и гордо сообщает, что телевизора у нее давно уже нет.

«С чем тут вообще можно быть согласным? Да, я пришла, хотя и побаиваюсь вот этих вот, — кивает на бесстрастные черные шлемы. — Надеюсь, к моим сединам отнесутся с уважением…»

Штурм РГПУ им. Герцена

Вспыхивают розовые фаеры — над Мойкой разливается светящийся дым. Две девушки держат растяжку «Свободу подросткам из Канска!» — речь о ребятах, которых летом задержали за то, что они построили в видеоигре Minecraft здание ФСБ и решили его «взорвать».

Митингующие, надеясь выйти из оцепления и воссоединиться с колонной, решаются на дерзкий штурм кованых ворот, за которыми возвышается РГПУ им. Герцена. Кто-то вспоминает, что через сад можно пройти насквозь. Самые лихие перемахивают через забор, несмотря на негодующего охранника, кто-то хватается за замок на воротах. Каким-то чудом они распахиваются, и толпа вбегает в сад. Протестующих на бегу сбивают с ног омоновцы, а тех, кто уже оказался на земле, несколько раз прикладывают электрошокером. Молодой человек в коричневой куртке не может подняться и бессильно обмякает в руках силовиков. Позже станет известно, что электрошокеры применили к петербуржцу с аритмией, после чего у него случился приступ.

Подъезжает белый автобус, людей из сада Герцена, один за другим заводят внутрь.

Мужчина с двумя детьми пытается выяснить у омоновцев, как им выйти из оцепления — они уже просрочили аренду по самокатам и не знают, что делать. Кого-то из заблокированных горожан жители домов, наблюдающие за происходящим с балконов, впускают погреться в квартире — на улице не больше четырех градусов, моросит дождь.

По дороге едет троллейбус, омоновцы расступаются, какой-то находчивый смельчак вскакивает на подножку и лихо минует серый строй. Люди смеются и аплодируют.

«Я журналист, у меня редакция на Казанской, я должен пройти туда и подготовить материалы. Вы не даете мне выполнить профессиональный долг!» — заявляет мужчина в желтом журналистском жилете. Омоновцы не реагируют, а «старший», которого громко призывает корреспондент, к нему все не выходит. Не выпускают из оцепления и правозащитницу, которая демонстрирует все необходимые документы.

«Я должна наблюдать за действиями ваших коллег по отношению к протестующим! Почему вы мне мешаете?» — возмущается женщина.

В оцеплении

Движение общественного транспорта в центре города остановлено, станции метро «Гостиный двор», «Маяковская» и «Площадь Восстания» закрыты на выход и выход. Часть протестующих доходит до Сенной, где при задержании с ног сбивают 73-летнего подполковника полиции в запасе, который вышел в магазин за овсянкой. Другие колонны митингующих двигаются до Пионерской площади у ТЮЗа — финальной точки митинга.

Но всего этого я, как и другие журналисты, уже не увидим — к финалу протестной акции силовики начинают открыто препятствовать профессиональной деятельности прессы. Добрые полчаса я теряю, пытаясь пройти к Невскому проспекту — старший полицейский, отказавшийся представиться, требует предъявить редакционное удостоверение. Чем его не устраивает бейдж, оформленный по новым требованиям Роскомнадзора, неясно. Потом полицейский пристально вчитывается в редакционное задание и заявляет, что место проведения акции указано неточно.

«Почему тут написано „центр“? Вы должны были перечислить улицы, на которых хотите работать!» — назидательно говорит он. И неважно, что протестующие рассредоточились по центральным улицам из-за действий силовиков, и конкретное место указать было невозможно. Неважно, что в правилах РКН нет ничего о необходимости указать все 2 тыс. 472 улицы, по которым потенциально могут шествовать колонны митингующих.

Важно то, что к финалу акции, который из-за действий силовиков увидели далеко не все журналисты, омоновцы стали вести себя намного жестче. Петербург станет лидером по количеству задержанных, значительно обогнав Москву, а ночью по telegram-каналам распространятся кадры, на которых силовики бьют о стену одного из участников акции, а потом валят на землю и бьют дубинками. У станции «Звенигородская» электрошокер применят ко всем, кого возьмут в кольцо. Позже ОВД-инфо сообщит, что некоторым протестующим сломали очки, разбили голову, кому-то едва не выбили глаз.

Кажется, без лишних глаз журналистов и правозащитников орудовать гораздо приятнее.

Анжела Новосельцева