Жажда реванша? Что делят «западники» и «славянофилы» в современной России

Тема возрождения диалога между «западниками» и «славянофилами» периодически поднимается в современной России — и почти никогда на реализуется. Редакции «Росбалта»» и «Литературной газеты» решили взять на себя довольно рискованную миссию по отысканию путей — не сказать «уврачевания», но хотя бы смягчения действительно исторического раскола российского общества. Вряд ли надеясь в обозримом будущем достичь такого состояния XIX века, когда, по словам Александра Герцена, они с Константином Аксаковым, «как Янус или как двуглавый орел, смотрели в разные стороны, в то время как сердце билось одно». Однако приглашая авторитетных людей «по разные стороны баррикад» к диалогу.

А общество наше расколото сильно — причем, нет единства даже по вопросу, на сколько именно частей мы раскололись. Все же, по пристальному наблюдению, приходится признать, что традиционная дихотомия «западники-славянофилы» несколько устарела. Логичнее признать наличие не двух, а «трех сторон» — это, во-первых, «державники», «почвенники», «имперцы», православные консерваторы и, в том числе, монархисты, а также националисты (русские) — очень широкий «лагерь».

Во-вторых, это коммунисты нескольких партий и примыкающие к ним приверженцы всего советского. И, в-третьих — те самые «западники», в числе которых и собственно либералы (те, для кого дороже всего свобода), и социал-демократы европейского толка.

При этом «державники» и «красные» часто объединяются по таким важнейшим вопросам, как желание восстановить империю, пусть она одним видится как Российская Империя, а другим — как СССР. К тому же «советские» и «царские» консерваторы часто находят согласие именно на почве консерватизма, по таким проблемам, как секс или феминизм.

Что касается «западников», то они, помнится, кое в чем находили общий язык с консерваторами в вопросах возрождения наследия царской России, уничтоженного большевиками. Но эти контакты оказались совсем не такими прочными, как казалось в далеком 1991-м. «Демократический лагерь» стоит больше особняком, а многие либералы вовсе не тяготятся этой своей обособленностью, полагая, что все их оппоненты — это какие-то «варвары», которых история смоет, и что им никто не нужен, даже «свои» социал-демократы.

Стремление к диалогу в наши дни просматривается нечасто. Что ж, тем ценнее те шаги (возможно, пока и робкие), что все же предпринимаются.

«ЛГ» и «Росбалт» назвали свой проект «Правила общежития». Это скромное название отражает реализм в понимании ситуации. Для начала — договориться хоть в чем-нибудь. Наладить «дипломатические отношения».

Первый круглый стол принимал таких гостей, как известный демократический политик, ветеран «Союза правых сил», депутат Государственной думы в 1990-е и Совета депутатов Долгопрудненского городского округа в наши дни, физик и «физтеховец» Борис Надеждин. И политолог, социолог и востоковед Саид Гафуров, представляющий коммунистическую и одновременно консервативную стороны.

«Все время у нас получался консенсус одного идеологического пласта против другого. Сначала против коммунистов дружили, теперь стало модно против либералов, — заметил ведущий круглого стола, главный редактор „Литературной газеты“ Максим Замшев. — Но это проигрышная история. Россия не будет развиваться ни по одному, ни по другому пути. Зато мы можем очень легко скатиться в людоедские времена. Чтобы этого не произошло, нужны мощные усилия интеллектуалов».

«Мне эта идея нравится всю жизнь, потому что я по характеру не революционер, — подтвердил Борис Надеждин. — Сам прошел довольно сложный путь. Вырос в советской стране, и даже в роли комсомольского деятеля школьного масштаба исключил из комсомола одного мальчика, который клянчил жвачки у иностранцев. Потом стал либералом, работал с Гайдаром и Чубайсом, и даже выносил постановление Госдумы, чтобы Ленина немедленно вынесли из Мавзолея».

«Но потом со мной случилось то, что случается со всеми нормальными людьми, которые долго живут, — продолжал Борис Борисович. — Я не перестал быть либералом, но стал спокойно относиться к всему этому. Вся история России в ХХ веке — это не поиск консенсуса, а поиск, кто кого уничтожит… В конце концов мы научимся разговаривать и друг друга слушать, и поймем, что мы живем в одной стране и связаны одной общей историей».

Надеждин рассказал о своем опыте участия в событиях августа 1991 года. После поражения ГКЧП он в 28 лет, будучи заместителем председателя Долгопрудненского горсовета, возглавил целую комиссию (по сути, чрезвычайную) «по анализу действий должностных лиц в период путча». А эти «лица», директора оборонных предприятий, которыми богат северный пригород Москвы Долгопрудный, как нетрудно догадаться, поддерживали ГКЧП. И теперь вид у них был бледный. Но молодой депутат Надеждин понял, что не может и не должен требовать каких-то репрессивных мер — в тот момент, под горячую руку, возможных. «А кто-то мог бы и воспользоваться, и отнять кусок завода», — заметил Борис.

Речь Саида Гафурова была лаконичной. Позицию свою и своих единомышленников он обозначил так: «Да, мы предпочитаем бонапартизм либеральному реваншу». А таковой «реванш» представляется достаточно вероятным.

Разговор ожидаемо затронул российско-украинские отношения и все, что с ними сегодня, к сожалению, связано. «Есть очень влиятельные люди, с триллионами долларов, которые очень заинтересованы в „умиротворении любой ценой“. — заметил Гафуров. — „Отдай, говорят, народные республики Донбасса“. Их можно понять! Если крупнейшая металлургическая империя, входящая в тройку мировых, в состоянии потерять половину своего рынка и производства в случае вооруженного конфликта, эти люди могут пойти на стык».

Тем не менее, по убеждению Саида Гафурова, в данном вопросе меньшинство должно подчиниться большинству. Со своей стороны, Борис Надеждин признал: «Для меня решающее значение имеет воля жителей полуострова Крым. Которая однозначно была за воссоединение с Россией». Надеждин высказал мнение, что России следует найти способ договориться с западными державами о легитимации российского Крыма. Ситуация же в Донбассе, по его сведениям, всегда отличалась от крымской достаточно сильно, такого стремления вон с Украины там не было изначально, и нужно бы найти пути цивилизованного возврата Донбасса в состав украинского государства. С чем Гафуров не согласился.

«Писатель, который не любит свободу — это смешно, — заметил Максим Замшев. — И, скорее всего, он сам себе врет. Но есть очень большой процент и либеральной нетерпимости».

В целом же беседа проходила однозначно дружелюбно, с пониманием. «Мы стали нащупывать правила общежития — так называется наш public talk, — резюмировал Максим Замшев. — Мне кажется, что мы нащупали одно очень важное правило — никогда не подписывать писем, требующих расправы».

Главный редактор «ЛГ» выразил убеждение в необходимости найти «какой-то общий интеллектуально-политический стилистический тренд, не навязанное единообразие, а действительно уверенность в том, что главная задача — не только быть страной с сильной армией, но и где жить хорошо людям».

Леонид Смирнов