Почему Путин вышел из бункера

Тому, кто сомневается, что образ действий Владимира Путина резко изменился после выпада Джо Байдена, следует просто полистать официальную кремлевскую хронику. Первая и вторая половина марта — это словно две разные эпохи, разделенные словом «да», сказанным президентом США в ответ на вопрос, считает ли он Путина убийцей.

Путинская двухнедельная деятельность до реплики Байдена — череда стандартизированных встреч с различными должностными лицами, чаще в онлайне, плюс единственная беседа как бы с представителями народа. А точнее, с отбывшими предварительный карантин посланцами тех волонтерских структур, которые нравятся вождю. Мероприятие тоже абсолютно протокольное и поэтому неспособное вызвать никакого интереса у публики, показывай его по ТВ или нет.

Короче, устоявшаяся бункерная жизнь — если слово «бункер» употреблять как метафору изолированного и неспешного существования, которое вел вождь с начала эпидемии.

Сравним это с тем, что было совершено после реплики Байдена.

В ближайшие сутки Путин формулирует ответ. Который состоит не из одного слова, а из нескольких сотен. Детская поговорка («кто так обзывается…») — лишь малая его часть.

Еще через день президент РФ посещает концерт в Лужниках и после его окончания вызывает Байдена на баттл в прямом эфире. Путин одет в джинсы и куртку-аляску.

Следующие два дня вождь проводит в тайге. Вдвоем с Сергеем Шойгу, демонстрируя с непонятной настойчивостью шикарные костюмы (то различные, то одинаковые у обоих), они катаются на вездеходе, любуются видами и трапезничают. А тем временем в Пензе с демонстративным шумом хватают губернатора Белозерцева и рассказывают народу, какой он коррупционер.

Затем отдохнувший Путин устраивает чиновное совещание, которое в порядке исключения может заинтересовать народ, — про вакцинацию и перспективы отмены коронавирусных ограничений. При этом рассказывает о численности сделавших у нас по одной и по две прививки, называет количество произведенных доз вакцины. В других странах такие сведения публикуются примерно ежедневно, но в России они звучат из высочайших уст впервые в этом году.

А в конце президентского спича происходящее поднимается до уровня высокой сенсации: глава державы сообщает, что сам намерен привиться. Этого давно перестали ждать. Но Путин на следующий день так и делает. По крайней мере о том, что это свершилось, заверяют официальным порядком.

Тем временем пресс-секретарь Песков тоже обновляет палитру и начинает регулярно излагать различные бытовые детали из обихода своего патрона. Рассказывает, например, что Путин часто над ним, Песковым, шутит. Сенсацией это, конечно, не стало. Другое дело, если бы он поведал, что сам часто шутит над Путиным. Но пойти на такой радикальный оживляж высочайшего образа почему-то не решились.

А Путин внезапно намекает на возможность пересмотра своих представлений об интернете. На вполне протокольном и унылом собеседовании с молодыми талантами, отвечая на реплику, что из него, мол, получился бы отличный блогер, президент вдруг сообщает: «Спасибо. Я подумаю над этим действительно».

Все это в совокупности можно назвать выходом нашего государственного главы из бункера или, как минимум, подготовкой к такому выходу. Причем не только в переносном, но и в прямом смысле. Уже анонсировано его «активное передвижение по стране», как только «завершится прививочный цикл», т. е., видимо, начиная примерно с конца апреля.

Состоялось бы все это, если бы не прозвучало байденовское «да»? По-моему, Путин невольно ответил на этот вопрос.

Хотя его спросили о другом. О том, почему он не сделал прививку под телекамеры, как многие иностранные правители. «Ну мы разве с вами должны обезьянничать что ли? — сказал вождь. — Обязательно делать, как кто-то где-то делает? Ведь если на таком уровне кто-то захочет сфальсифицировать что-то там, надуть кого-то, это же несложно сделать. Можно показать этот укол, а на самом деле уколоть физраствор, не знаю, все что угодно — кефир, какой-нибудь там апельсиновый сок…»

Не будем пропускать напоминание российского президента о том, что выходы к публике являются постановочным спектаклем.
Но сейчас обратим внимание на другое. Вообще-то иностранные начальники прививались публично не ради подражания друг другу, а чтобы подать пример сомневающимся согражданам. Однако Путин живет в иной действительности и не скрывает этого. Его деяния обращены не к подданным, а именно к собратьям-правителям. Пусть видят, что он не «обезьянничает».

И по этой же логике, новейший всплеск его активности тоже обращен не столько к стране, сколько к иноземному коллеге, самому ненавистному из всех. В ответ на его «да» Путин обретает драйв и поспешно выходит на капитанский мостик государственного корабля.

Причем так поспешно, что многие недавние действия уже приходится корректировать. Именно этому посвящено только что вышедшее интервью Дмитрия Пескова.

Помимо интересных лишь любителям витиеватых рассуждений о домашних животных Путина (даже то, что они не кошки, сказано с курьезной двусмысленностью) и таких же туманных разглагольствований о его рационе, Песков выступает с двумя опровержениями.

Одно — пустяковое. В ответ на насмешки по поводу путинского таежного гардероба пресс-секретарь уверяет, что у его шефа «минимальное внимание к моде» и нет даже собственного модельера. После этого следовало бы переделать весь видеоматериал из Тайги и переодеть в нем вождя сообразно сказанному, но пиар-обслуга слишком ленива.

Второе опровержение интереснее. Песков от лица Путина аннулирует его согласие завести блог: «Он говорит, что это же будет, по сути, не его аккаунт, а кого-то другого. Тратить время на его ведение президент же не будет. Но чтобы, допустим, я, его пресс-секретарь, вел за него соцсети, он тоже не хочет».

Вождь не идет навстречу действительности даже и в этом пункте, не говоря о более важных. Из бункера явился не новый Путин, а прежний.

Сергей Шелин