Андрей Хохлов. Секрет долголетия путинской системы

В РФ есть довольно обширная прослойка чиновников и публицистов, которые убеждены в том, что государство — это исключительно бюрократия, опирающаяся на силовой аппарат. В этой логике утверждение, что Россия — это Путин, воспринимается вполне убедительно. Если птичий язык казенных патриотов перевести на человеческий, то ситуация примерно такая: если вы попали в систему власти на любом из ее уровней, то вы — часть государства РФ. Но что делать с теми, кто оказался вне периметра госвласти? Они, разумеется, — ресурсная база и одновременно социальная проблема для «настоящих россиян».

В такой государственной конструкции политика является исключительно администрированием и медийным обеспечением различных инструментов социального контроля за человеческой нефтью. При этом надо иметь в виду тот факт, что, вопреки расхожим суждениям об авторитарном режиме, путинская система максимально децентрализована и функционирует по принципу сети, где различные «узлы связи» используют собственные «протоколы» для неформальных политических коммуникаций между собой. Путин только персонифицирует эту систему, поэтому он не вписывается в рейтинг авторитарных лидеров, вроде Эрдогана, Мадуро, Кима, Кастро и прочих товарищей. Собственно, в идейной безликости, в пошлом политдизайне и в сетевом формате несущих конструкций РФ и заключается секрет ее относительного долголетия. Конституционный шабаш, ставший триггером турбулентности внутри системы, поставил под сомнение пророчества отдельных аппаратных шарлатанов о перспективах «долгого государства». Тем не менее в настоящее время система демонстрирует известную жизнеспособность.

Возвращаясь к тем, кто не вписался в систему бюрократического мегааппарата РФ, можно смело предполагать их низкую активность в будущем. Равно как и неспособность к массовой мобилизации сегодня. В химере РФ значение имеют меньшинства, которые и станут ядром тех политических сообществ, которые произведут демонтаж костенеющей политсистемы.

Эти меньшинства смогут добиться успеха в результате объединения с прото-контрэлитными группировками «настоящих винтиков госмашины». Но в условиях растущей политической турбулентности на стадии «замерзания» жизненно важных элементов РФ весьма неразумно налаживать публичный диалог с кем бы то ни было. Сейчас время кулуарных бесед за рюмкой пастиса или классического виски с представителями третьего эшелона госчиновников о будущем.

Вот поэтому и нет потребности в открытых «общественных дискуссиях». А вовсе не потому, что публичная политика умерла, как говорят некоторые авторы. Просто публичная сфера сегодня менее важна, чем выстраивание отношений с «глубинным государством».

Андрей Хохлов, политолог