Леонид Гозман. Начальник тюрьмы, разрушивший тюрьму

А сколько их было за всю историю России — тех, кто был на самом верху и хотел не закабалять страну, а дать ей свободу? Несколько человек: князь Дмитрий Голицын, Александр Второй, Ельцин. И конечно, Михаил Сергеевич Горбачев.

Говорят, он попал в тяжелейшие обстоятельства. Страна, которую он возглавил, не могла больше существовать в брежневском варианте: все разваливалось, деньги кончились, машина массового террора сгнила. Ни страха уже не было, ни уважения. Так что его действия по реформированию можно считать вынужденными — реформы бы начал любой, оказавшийся на его месте.

Но подвиг его и, соответственно, вечная благодарность ему за то, куда он повернул. Мог ведь в сторону лагерей и запретов — и еще бы несколько лет СССР продержался, рухнул бы, конечно, с жутким грохотом, похоронив под обломками и себя, и, не исключено, весь мир. Но кто же из старой гвардии того времени верил в такой исход? И его обкомовское прошлое, его круг общения наверняка толкали его именно туда. Скорее всего, и товарищи по политбюро верили, что он поведет Советский Союз по пути если не Сталина, то Андропова.

А он пошел в другую сторону — свобода, возможности человека, инициатива. И вот за этот его выбор — а это был его личный свободный выбор, — был бы я верующим, я бы вечно молил Бога за него. Может, он и не знал, куда это приведет, может, он хотел чего-то другого — правильного социализма, например. Но это все неважно. Он, начальник тюрьмы, сломал тюрьму! А все плохое и хорошее, что было дальше, делали уже мы. Но в начале пути был он и его выбор, предопределивший жизнь каждого из нас…

Леонид Гозман, политик