Мрачные Топи России

«Топи» Владимира Мирзоева на первый взгляд кажутся приключенческим сериалом для молодежи с запутанным сюжетом, неожиданными поворотами и интригующей мистикой. Ровесники главных героев ничего другого там, наверное, и не увидят.

Но при желании можно обнаружить, что «Топи» глубоко врастают в русскую культуру и дают свой ответ на вопросы, поставленные ранее великими режиссерами Андреем Тарковским и Алексеем Балабановым. Герои Владимира Мирзоева уходят в «зону» примерно тем же путем, что и герои культовых фильмов «Сталкер» и «Я тоже хочу». Однако в конечном счете они находят на этом пути совсем иное, чем их «предшественники».

В «Сталкере», снятом шестидесятником Андреем Тарковским, герои идут в «зону» ради высших целей. Им хочется изменить мир: либо хоть немного его улучшить, реализовав добрые желания, либо сделать его стабильнее, лишив мерзавцев и маньяков возможности реализовывать желания разрушительные. Герои «Сталкера» ведут между собой умные беседы, читают стихи, размышляют о смыслах. Зритель Тарковского 1979 года буквально окунался в культуру, противостоявшую унылой и серой советской действительности.

В «Я тоже хочу», снятом семидесятником Алексеем Балабановым, герои совсем другие. Вместо сталкера, писателя и профессора к небольшой колокольне, находящейся в «зоне», отправляются бандит, алкаш, старик, музыкант и проститутка. Они ищут счастья для себя. Внешнего мира для этих людей практически не существует. Или, точнее, они на этот мир сильно обижены, находятся с ним в конфликте и хотят, чтобы таинственные силы, живущие в колокольне, унесли их куда-то к счастью. Герои Балабанова неспособны понять, какого конкретно счастья желают, и даже не умеют четко формулировать свои мысли. Их язык примитивен. Они бесконечно пьют водку, стремясь затуманить сознание и хотя бы таким образом приблизиться к ощущению счастья.

В «Топях» Владимира Мирзоева вновь, как и у Балабанова, появляются пять героев, отправляющихся в «зону» — в таинственный монастырь, находящейся где-то в Архангельской области у деревни Топи. Нормальные молодые люди, не маргиналы. Это еще одно поколение, стремящееся волшебным путем получить нечто, чего не удалось добиться от жизни. Если судить по возрасту актеров, то их героям лет 30–35. Но если судить по возрасту сценариста Дмитрия Глуховского, долго ждавшего шанса реализовать свой замысел на экране, речь идет скорее о поколении сорокалетних. О тех, кто сформировался в раннюю путинскую эпоху с ее небывалыми возможностями, которые были созданы нефтедолларами, обрушившимися на Россию благодаря удачной конъюнктуре мирового рынка.

Смена поколений героев, отправляющихся в «зону», вновь оборачивается разительными переменами. Не только в их внешнем облике, манерах и языке. Но главное — в самих целях путешествия и, можно даже сказать, в смыслах существования. Для меня самое удивительное в «Топях» — не загадочная интрига, связанная с монастырем, и не приключения, случающиеся с героями на пути к цели, а полное исчезновение экзистенциального. Замена его на социальное.

Герои Тарковского и Балабанова при всех их очевидных различиях схожи в одном. Как бы ни был устроен наш мир, им его было мало. «Вот и лето прошло, // Словно и не бывало. // На пригреве тепло, только этого мало. // Все, что сбыться могло, // Мне, как лист пятипалый // Прямо в руки легло, // Только этого мало». Сталкер читает у Андрея Тарковского стихи его отца Арсения, и это, наверное, главный философский момент фильма. Герои желают чего-то большего, чем жизнь. И балабановский бандит, имеющий все необходимое для жизни, тоже мечтает о чем-то ином. Счастье находится где-то за пределами нашего мира. И пусть одни понимают счастье философски, а другие — с трудом могут выразить мысли о нем на своем недоразвитом языке, все стремятся в «зону», формирующую другой мир.

Герои же Мирзоева уходят в «зону» для спасения мира собственного — такого уютного, благополучного, но почему-то вдруг распадающегося. Кто-то пытается сохранить свободу. Кто-то — спасти саму жизнь, наполненную деньгами и успехом. А кто-то — создать жизнь с деньгами, успехом, славой и карьерой, столь важными в человеческом обществе.

Деньги, успех и свобода — таковы, наверное, основы счастливого существования поколения «Топей». В отличие от героев Балабанова, они точно знают, чего хотят, и по мере сил борются за это. В отличие от героев Тарковского, они не хотят ничего иного, причем, похоже, не понимают даже, что в жизни могут существовать иные ценности и устремления.

Впрочем, можно ли назвать это жизнью? В фильме Мирзоева всплывает в какой-то момент понятие «посмертие». Вроде, не жизнь уже, но еще и не смерть. Какое-то странное существование между двумя мирами. В этом «посмертии» при желании можно уютно устроиться с минимумом денег, успеха и свободы. Ведь вопрос о том, сколько нам всего этого требуется для счастья, не имеет однозначного ответа. Все дело в привычке. В Топях — одни масштабы свободы и благосостояния, в Москве — другие. Масштабы можно расширить, но Топь-то в нас все равно останется.

Это, конечно, грустная перспектива. Фильм Мирзоева динамичен, но трагичен. Как, впрочем, и нединамичные фильмы Тарковского с Балабановым. Поколения в России меняются, а трагизм остается.

Дмитрий Травин