Алексей Макаркин. Amnesty International попыталась найти выход, который не является идеальным ни для кого

Вопрос о лишении Алексея Навального статуса узника совести и перевод его в категорию обычных политических заключенных вызвал в памяти советский анекдот о двух организациях — хорошей и плохой (разумеется, с точки зрения советских властей). Хорошая — «Международная амнистия» — защищает Нельсона Манделу. Плохая — Amnesty International — Андрея Сахарова. Впрочем, сейчас Amnesty International для российской власти хорошей не станет (так как все-таки считает Навального политзэком), но у российской оппозиции к ней появились серьезные вопросы.

Действительно, представители Amnesty International сами дают понять, что осознают организованный характер кампании против Навального. Но, несмотря на это, все равно лишают статуса. Дело в том, что любая неправительственная организация сейчас боится потерять доноров — а те крайне нервно реагируют на любую репутационную проблему. «Язык вражды», от кого бы он ни исходил, такой проблемой является — а разбираться, кто, когда и зачем говорил, просто не будут. В России для многих в таких случаях приоритетны интерпретации («откуда информация», «кому выгодно»), для современной демократии главное — что произошло («было или не было»).

Можно провести аналогию с Нобелевским комитетом, который много лет назад присудил премию гонимому политику из Мьянмы Аун Сан Су Чжи. Но когда она пришла к власти, то продолжила жесткую политику своих предшественников по отношению к народу рохинджа. Аун Сан Су Чжи понять можно — и армия, и большинство населения за борьбу с сепаратизмом и единство страны. Правда, такая позиция ей не слишком помогла — военные все равно ее свергли. Но теперь сочувствия к ней в мире куда меньше — потому что ситуация перестала быть «черно-белой», а она сама — больше не моральный авторитет, а очередной гражданский политик, свергнутый армией. Плохо, конечно, но не ужасно. Зато для Нобелевского комитета премия Аун Сан Су Чжи стала репутационной проблемой — его давний выбор критиковали даже те, кто до этого и не знал про народ рохинджа.

Поэтому Amnesty International попыталась найти выход, который не является идеальным ни для кого. И в будущем, видимо, будет более тщательно подходить к вопросу о наделении статусом узника совести политических деятелей, оставляя его только для правозащитников и других общественных деятелей, которые в своих странах обычно идут против течения и не заинтересованы в популярности и электоральных успехах. А для политиков останется привычный статус политзэка — тем более, что он вполне позволяет вести борьбу за освобождение заключенного.

Алексей Макаркин, политолог