Есть вещи страшнее коронавируса

Беда не приходит одна — и не исключено, что два таких широкомасштабных мировых бедствия, как глобальное потепление и коронавирус, между собой взаимосвязаны. Именно так считают британские ученые из Кембриджа. Они выдвинули версию, что глобальное потепление создало условия для резкого роста растительности и лесов — и, как следствие, миграции летучих мышей в Китае: до 40 новых видов «рукокрылых» могло появиться в лесах вокруг Уханя, откуда и пошла пандемия. Возможность такого развития событий «Росбалту» прокомментировал директор Института медицинской паразитологии, тропических и трансмиссивных заболеваний Сеченовского университета Александр Лукашев.

— Александр Николаевич, насколько вероятна «кембриджская версия», что именно потепление дало этот «скачок» летуче-мышиной жизни, а за ней и вирусной?

— Увеличение видового разнообразия летучих мышей — если оно там, в Китае, доказано — действительно важный фактор, влияющий на риск появления вируса. Это увеличивает возможности для вируса «перепрыгивать» с одного вида летучих мышей на другой. В процессе этого появляются новые варианты вируса, и растет риск того, что они распространятся на других животных, а затем и на человека.

Но более значимым фактором риска является растущее вмешательство человека в окружающую среду: уничтожение лесов, более активное потребление мелкой живности в пищу, рынки экзотических животных. Сельское хозяйство в близком контакте с дикими животными. Это — универсальные факторы риска.

Таким образом, говорить, что потепление дает новый фактор риска, можно, но утверждать, что это стало именно причиной пандемии — пока преждевременно.

Вирусы, похожие на возбудителя ковид, обнаружены у летучих мышей в Румынии и Болгарии — и, вероятно, также и в Крыму, и на Северном Кавказе. Но поскольку контакты людей с летучими мышами в Европе — это экзотика, то вероятность возникновения новых коронавирусов там низкая.

А вот в Китае коронавирусы этой группы возникают уже второй раз. Но хотя летучих мышей там едят, непосредственным источником вируса для человека все же была не летучая мышь, а промежуточное животное. Возможно, панголин, возможно, кто-то еще. Там развита и торговля экзотическими животными, и употребление их в пищу, и использование в народной медицине. Поэтому в Китае условия для контактов человека и различных диких животных намного шире.

Скажем, вирус первой атипичной пневмонии пришел в 2003 году через циветту — это кошка, которую они едят. От летучей мыши — к циветте, от нее к человеку. Это сейчас основная версия.

— А потепление — лишь какой-то дополнительный фактор?

— Я бы предположил, что потепление могло этот риск увеличить. Возможно, даже удвоить. Но его нельзя считать основной причиной пандемии. Не забудем, что новые коронавирусы переходили к человеку и раньше: и 70 лет назад, и 200, и 500 лет назад.

— Сулит ли это какую-нибудь новую напасть нам, в России?

— Я не думаю, что эта ситуация несет для нас непосредственную угрозу. На территории нашей страны биоразнообразие намного меньше, чем в тропических регионах. А новые вирусы, как правило, возникают именно в тропиках. Где много животных, которые могут стать источником этих вирусов. И в Юго-Восточной Азии, где очень высокая плотность населения.

— А с нашей небогатой фауной, да и флорой…

— Вряд ли у нас это случится за время жизни одного поколения.

— Но у нашей страны есть и собственная «гордость и беда» — это вечная мерзлота. Которая, ввиду глобального потепления, кое-где понемногу тает. Не могут ли из нее «оттаять» какие-нибудь вирусы?

— Вирусы в вечной мерзлоте не сохраняются: они так долго выживать не могут. В ней могут выживать бактерии. Но, во-первых, маловероятно, что это будут бактерии, патогенные для человека. На сегодня не известно случаев, когда из вечной мерзлоты были бы выделены бактерии, для человека опасные. Но исключить на 100%, конечно, нельзя.

На самом деле куда большую опасность для людей представляют бактерии, которые выработали устойчивость к множественным антибиотикам. И это совсем не бактерии из вечной мерзлоты. Они-то как раз к антибиотикам будут восприимчивы, поскольку никогда с ними не встречались и не могли к ним выработать устойчивость.

А вот те бактерии, которые нас окружают, особенно в отделениях интенсивной терапии, представляют намного большую опасность. Они имеют устойчивость к целому ряду антибиотиков. И некоторых больных уже банально нечем лечить. Это продукт нашей деятельности, побочный результат развития антибиотикотерапии. По некоторым оценкам, в ближайшие годы до 20% смертности будет приходиться на антибиотикоустойчивые бактерии.

Естественно, сначала с человеком случается что-то другое: например, инсульт. Он попадает в больницу, а там заражается антибиотикоустойчивыми бактериями, организм уже ослаблен, и они его добивают. Это бактерии, которые живут у нас на коже, во рту, в кишечнике, и для здорового человека практически не опасны. Они становятся опасными для ослабленных больных. Если бактерия чувствительна к антибиотикам, то применяют антибиотик, и человек спасен. А вот если она устойчива ко всем известным антибиотикам, лечить уже намного сложнее. И ни к лесным животным, ни к изменениям мирового климата это отношения не имеет.

Беседовал Леонид Смирнов