Протестные настроения среди российской молодежи усиливаются, и в ответ на это на просторе соцсетей возникает все больше провластных аккаунтов. Страничка в TikTok появляется у МИД России, развивают свои Telegram-каналы кремлевские пропагандисты, блогерам в Instagram присылают антипротестные методички со сценариями для Stories и с указаниями, как пиарить президента в соцсетях, а Следком выкладывает на YouTube фильм-обращение к подросткам, в котором объясняет, почему не нужно ходить на митинги.
Чем обернутся для Кремля столь демонстративные «хождения в онлайн-народ»? Сможет ли власть противопоставить что-то талантливое и творческое протестному контенту в соцсетях? Корреспондент «Росбалта» спросил об этом у политтехнологов и сетевых аналитиков.
«Власть будет пытаться вести пропаганду в социальных медиа, но важно понимать несколько вещей. Во-первых, причина протестов по сути — это ложь, лицемерие и непрофессионализм, возведенные в ранг государственной политики. Нет причин предполагать, что в социальные сети власть придет с каким-то иным багажом, и это вызовет в ответ лишь волну возмущения.
Аудитория соцсетей существенно отличается от зрительской аудитории центральных телеканалов. Скажем так: если бы президента выбирали в Твиттере, им уже давно был бы Навальный.
Соцсети в отличие от ТВ предполагают обратную связь — и она будет предельно жесткой. Те, кто побоялся выйти на митинги, не постесняются выместить свои негативные эмоции в Сети, и все, кто не постесняется выполнить «социальный госзаказ», почувствуют это в полной мере.
Поэтому, вероятнее всего, поход власти в соцсети лишь ухудшит отношение к ней и вызовет острое желание силовиков побыстрее заблокировать все, что только возможно. Дойдет ли до этого — другой вопрос. Поживем — увидим».
«У власти проблема не с каналами, а с контентом. Они могут и в YouTube выходить, и в TikTok, и вообще куда угодно. Могут тысячи площадок насоздавать, да только предложить кроме очередной порции запретов им ведь практически нечего. Так что вся эта интернет-активность мало чем им поможет».
«Чтобы завоевать умы и сердца, власти нужна позитивная альтернатива, которой нет. В 2000-е годы в стране создавались разные прокремлевские молодежные движения, куда заманивали перспективой хорошей карьеры. Форумы, волонтерство — все это выглядело привлекательным, хотя жизненные траектории у активистов впоследствии складывались по-разному.
Сейчас я не вижу, чем содержательно можно привлечь молодых людей. Мало говорить о вреде протестов и оппозиционного активизма, при этом нужно предложить осмысленную и привлекательную альтернативу. Иными словами, важна не форма, с которой они выйдут в соцсети, а содержательное наполнение. Молодежи хочется чего-то нового, а у стареющего начальства ничего нового нет. И оно может предложить только то, что уже когда-то придумало — оставить все как есть, ничего не менять».
«Задача власти, как я понимаю, — максимально долго консервировать текущее состояние отношений общества и государства, некий условный консенсус, который был подтвержден летом голосованием за поправки в Конституцию. При такой стратегии консервации «договоренности с большинством» особых креативов ожидать не приходится. Преобладающая во властных коридорах стратегия запретов и ограничений, особенно среди законотворцев, тоже не способствует легкому и непринужденному диалогу с молодежью — наоборот, такое ощущение, что наши госэлиты сознательно хоронят его возможность, настраивая молодежь против себя.
Поэтому я полагаю, что пока наш политикум будет представлен текущим большинством, возможны лишь точечные яркие моменты. Общей смены подхода ожидать не приходится. Для этого нужны слишком сильные внешние раздражители, которых пока нет. На текущие власть, как мы видим, предпочитает отвечать привычными силовыми способами. Кроме того, чтобы перестать работать «по методичке», нужна, видимо, смена поколений и ключевых стратегов».
«Представители власти никогда не будут органично смотреться в соцсетях, особенно, в Facebook и «ВКонтакте», потому что они исторически развивались как площадки для оппозиционно настроенных людей, которым не дают высказаться в СМИ.
Так, если смотреть на развитие нашей прессы исторически, модель партийной печати, которую сформировал Ленин, предполагала, что рабочие и крестьяне сами пишут в газету о своих проблемах. Естественно, сами они не писали, но форма соблюдалась, и люди часто отправляли письма в редакцию, которые должны были публиковаться, по следам обращений журналисты отправлялись в командировки. Голос читателя был слышен. После распада Советского Союза, когда цензура исчезла, СМИ странным образом сами закрылись от читателя, пытаясь заработать себе на существование. Позже в нулевых присоединилась госцензура, СМИ начали подкупать грантами. И к появлению первых соцсетей люди открыли, что они сами себе пресса, и те, у кого душа лежит к перу, спокойно найдут своих читателей.
Костяк Facebook, «ВКонтакте» изначально сформирован для людей, которых не пускают в СМИ. И вот сюда решают зайти представители власти — но выглядит это так, будто они мнут шапки в прихожей, не решаясь заглянуть на свадьбу, где все спорят и веселятся. Таких примеров много — в Facebook часто появляются представители «Единой России», и каждый их пост набирает по пять лайков. А потом они начинают заимствовать, говорить чужими голосами, но выглядит это жалко, искусственно.
Вся эта среда для них буквально отравлена — «ВКонтакте» и Facebook для власти потеряны навсегда, закрыты,потому что она исторически здесь не присутствовала. Тут надо брать талантом, терпением, остроумием, личностью. А наши пропагандисты, взять того же Соловьева или Захарову, добиваются внимания публики исключительно шокирующим хамством. Но власть давно проиграла дискурс, и это очевидно.
Вот в TikTok, конечно, за ними будет интересно понаблюдать. Интернациональная среда, пластика, эмоция, визуал — пусть попробуют объяснить 13-летним в формате минутного ролика, зачем подняли пенсионный возраст. А остатки денег, которые взяли из таких ненужных сфер, как космос и медицина, можно потратить на подкуп блогеров в Instagram — может, у них получится убедить людей, что низкие зарплаты — это очень хорошо?».
Анжела Новосельцева