Путча не будет, хунта не придет

Ряд отечественных политологов и журналистов сейчас выдвигают примерно одну и ту же концепцию, согласно которой результатом нынешней волны протестов в России стало, во-первых, усиление роли силовиков в управлении государством, а во-вторых, рост вероятности того, что в какой-то момент эти самые силовики решат, что Путин им уже не нужен. И тогда бац — военный переворот.

Позволю себе не согласиться с обоими этими тезисами. Для начала напомню, что человек в погонах и так уже стоит во главе нашего государства, причем дольше двадцати лет. Силовики в его окружении тоже на всех ключевых постах. Они капитаны бизнеса, они в Совбезе, их немало во главе российских регионов. Но это только то, что касается высших военных чинов. Однако и средний и даже младший комсостав при Путине чувствует себя весьма неплохо — зарплаты в разы выше, чем у гражданских, и выплачиваются без задержек. Учения проводятся, техника в войска поступает, войны идут — живи и радуйся, служивый.

С чего бы силовикам в этой ситуации замышлять против своего благодетеля недоброе? С того, что вдруг кто-то из них решит, что можно обойтись без Путина и рулить самим? Сомнительное предположение.

Вопреки всем анекдотам про военных, они вовсе не идиоты. И они понимают, что именно Путин — гарантия благополучия их и их семей. Хотя бы потому, что они точно не смогут так виртуозно разруливать все внешние и внутренние кризисы (многие из которых, впрочем, Путин сам же и создает). Как говорится, от добра добра не ищут. А сейчас это добро — в виде щедрого госфинансирования — сыплется на них как из рога изобилия. Зачем же что-то радикально менять, когда и так хорошо?

Уже не говоря о том, что на госпереворот могут пойти лишь отчаянные авантюристы. А есть ли таковые в путинском окружении? Очевидно — нет. Куда проще встретить там карьеристов и подхалимов — мастеров выстраивания личной карьеры, нередко с коррупционным шлейфом, что делает их еще более послушными. В любом случае это никак не революционеры — подбор соответствующих кадров, как мы знаем, налажен великолепно. Пользы для страны от них, правда, не густо, но для устойчивости путинской системы они очень даже годятся.

Да, вся эта система понемногу подгнивает, но силовиков это точно не касается. Зарплаты преподавателей, врачей, медсестер и рабочих снижаются, хотя бы по причине очевидного роста цен, но силовиков не обидят. У них в нынешней системе с личным благосостоянием будет все в порядке до самой последней ее минуты. Именно поэтому они сознательно или неосознанно останутся ее опорой до конца.

Кроме того, надо напомнить, что военные в России со времен окончания эпохи дворцовых переворотов XVIII века практически никогда не были самостоятельной политической силой. Мы в этом отношении не Турция, где, впрочем, правитель очень похожего типа также прижал и одновременно прикормил военных весьма основательно. Даже в 1990-е годы российская армия не бунтовала, хотя офицерам не платили зарплату месяцами. Можно, конечно, вспомнить октябрь 1917 года в России, но тот переворот, в котором частично участвовали представители армии и флота, подготовили и провели люди вполне гражданские — Ленин и Троцкий.

Короче говоря, не нужно утешать себя несбыточными надеждами, что можно каким-то образом влиять на вождя, пугая его военным переворотом, только ради того, чтобы он не завинчивал гайки еще больше. Путча не будет, хунта не придет.

Такие идеи возникают, вероятно, как результат отчаяния по поводу той легкости, с какой режим подавил нынешние протесты, а также из-за их, якобы, недостаточной массовости. На счет последнего можно только напомнить уже сказанное. По охвату регионов России протесты были абсолютно беспрецедентными — больше ста городов, во многих из которых выходили тысячи человек, чего там никогда доселе не было.

Да, в Москве масштаб протестов был не так велик — от 20 до 40 тысяч человек. В столице бывало выходило в разы больше. А между тем, история учит, что все революции происходят в столицах. Разобщенные выступления в провинции обычно подавляются без какого-либо продолжения. Больше того, революция может прокатываться такими выступлениями по стране, но побеждает (или терпит поражение) она в столице.

Однако относительная немногочисленность протестов в Москве не должна обманывать. Напомню еще раз. На этот раз детонатором массового возмущения стали действия власти в отношении всего одного человека. Однако, несмотря на то, что именно события вокруг Навального стали катализатором нынешней волны протеста, как писала по горячим следам социальный антрополог Александра Архипова, группа которой провела опросы на митингах 23, 31 января и 2 февраля, большинство (56,5 в Москве и 64% в Питере) «скорее доверяют» Алексею Навальному… Полностью доверяют 32% в Москве и 22% в Питере. «То есть недовольство и желание протестовать шире, чем лояльность Алексею Навальному», — делает вывод она.

Иными словами, протест в России перерос рамки слепой веры в очередного мессию и стал гораздо более политически зрелым.

Об этой новой тенденции мной уже говорилось летом 2019 года. Массовые протесты в Москве, когда на улицы вышли около 50 тысяч человек, были вызваны тогда политически ничтожным поводом — выборами в Мосгордуму, которые до этого вообще мало кого интересовали. Через год на основе социологических исследований, продемонстрировавших, что в России существенно уменьшилась вера в «доброго царя», стало ясно, что эти тенденции продолжают усиливаться.

Как отмечает Архипова, сегодня, в отличие даже от протестов 2017 года, для тех, кто выходит на митинги, на первом плане стоит уже не популярная тема коррупции, а нарушение гражданских прав и свобод.

Если власть даст более общий повод для протеста, то и сам он станет несравненно более массовым, чем сегодня. А не дать такой повод она не может, поскольку не в состоянии проводить честные выборы, а значит неизбежно будет прибегать к тем или иным способам «административного ресурса». Либо, как на выборах в Мосгордуму в 2019 году, откажет в регистрации всем оппозиционным кандидатам, либо будет «корректировать» результаты уже после голосования.

А надежда, что царь испугается своих генералов и вернет все к привычным «демократическим» декорациям в виде ограниченной свободы слова и разрешенных властью митингов оппозиции, несбыточна, не говоря уже о том, что бесплодна. Такую «свободу» мы уже проходили.

Александр Желенин