«Еще сильнее закручивать гайки? А потом что?»

Минувшие акции в поддержку Алексея Навального называют самыми жестокими со времен Болотной — по уровню давления на участников. На первом протесте 23 января силовики задержали более 4 тыс. человек. Уже через неделю в отделы полиции увели более 5 тыс. россиян.

Столкновения произошли и 2 февраля, в день решения суда по делу «Ив Роше»: Навального отправили в колонию на 2 года и 8 месяцев. Журналисты сообщали о применении газа, электрошокеров и других проявлениях демонстративной жестокости против участников митингов.

Почему власти избрали силовой сценарий борьбы? Как на действия полиции реагируют протестующие? Чем такая тактика обернется для Кремля? На эти и другие вопросы ответили депутаты и правозащитники.

Нэлли Вавилина, глава МО «Гавань» в Петербурге:

«Большинство людей выходят не за Навального, а против произвола, который творится на местах. Приведу пример — на Гаванской улице 30 января начали сносить исторические бани, которые стояли еще в блокаду. И те люди, которые 23 января крутили пальцем у виска, вышли на митинги 31-го.

Что касается задержаний, они только озлобляют людей. Я очень расстроена, что действующее законодательство абсолютно не соблюдается. Меня задержали во время пикета 18 января и инкриминировали мне, что я стояла с плакатом серого цвета с надписью «свобода» и привлекала внимание граждан, нарушая 121-е постановлении о противоэпидемических мерах. А то, что меня потом посадили в автозак, переполненный задержанными и сотрудниками полиции — это не нарушение 121-го постановления, не риск заражения?

Отвратительное содержание в спецпреемниках — отдельная тема. Не забирайте столько людей, чтобы держать их потом как скотов. Я считаю, все эти меры только пополняют армию протестного населения, учитывая, что вчера у «Гостиного двора» задерживали даже тех, кто никакого отношения к пикетам не имел. Ведь у всех задержанных есть родители, родственники, друзья, и начнется цепная реакция на творящийся беспредел. Катализатором протестов является не решение суда, которое объявили вчера, а демонстрация властью собственной беззаконности».

Ирина Иванова, депутат петербургского Законодательного Собрания от КПРФ:

«Навальный ведет борьбу с одним персонажем — президентом, а мы — с системой. Она разрушена окончательно и бесповоротно, нет никакой справедливости, и если заменить одного на другого, мало что изменится. Молодежь идет на митинги — а почему? Потому что ребятам предлагают работу за 15 и 20 тысяч рублей или волонтерами бесплатно развозить еду пенсионерам. Образование, медицина — все платно. И самое главное — у молодежи нет никакого социального лифта.

Вот показывают нам дворец — а мы что, не видим эти дворцы за трехметровыми заборами за городом? И дети наши не видят? Несправедливость и расслоение общества дошло до края, и что делать с этим, никто не говорит. Зато говорят «Ай-ай, какой нехороший этот блогер, пациент». Невозможно уже слушать, даже по имени не называют, зато он виновен во всем. А власть не виновна? И мы виноваты, парламентарии. Мы же не можем достучаться ни до кого. Нам, депутатам, кстати, запрещают с людьми встречаться из-за пандемии. Хотя это нужно делать, у людей много вопросов…

Вообще несправедливость коснулась каждого человека — а в Петербурге люди со своим взглядом, мы особо воспитаны и образованы. И вот уже интеллигенция поднимает голову и говорит, что задерживать журналистов — это уж совсем позорно. Посмотрите, сколько их задержали у нас. Ведь журналистика именно в Петербурге зародилась, а они сегодня взялись за уничтожение свободы мысли, я уже не говорю о свободе слова…».

Сергей Трошин, муниципальный депутат МО «Литейный округ» в Петербурге, член партии «Яблоко»:

«Я не вижу ничего нового в тактике жесткого подавления протестов. Отчасти, конечно, власть боится, но допускаю, что она по-другому не умеет — и уже многие годы. Публичная политика в стране уничтожена. Когда выборы проходят безальтернативно и нет необходимости вступать в цивилизованный диалог с соперниками, выступать на дебатах, тогда навык общения с недовольными утрачивается. Власть не предполагает, что кто-то может думать иначе, а значит все несогласные — враги государства, к которым отношение соответствующее.

Жесткие задержания и обыски, на мой взгляд, приведут к еще большему распространению протестных настроений. Кого-то запугают, но это не значит, что люди перестанут мыслить иначе. Недовольство копится, напряжение, которое можно было выпустить на мирных акциях, нарастает. В результате люди преодолевают себя и устают бояться. Это может сыграть роль и на предстоящих выборах в Госдуму 2021 года».

Анастасия Буракова, правозащитница, юрист «Правозащиты Открытки»:

«Перед глазами властей недавний пример Белоруссии, где тактика жесткой борьбы с протестующими сработала. Хотя и некорректно сравнивать ситуацию: действительно массовое насилие мы увидели 2 февраля в день объявления приговора Алексея Навальному, до этого на акциях фиксировались все-таки отдельные эпизоды.

Оппозицию в России уничтожают давно. Оставшиеся политические организации, очевидно, не готовят силовой сценарий противодействия, и власть это понимает: в стране одни из самых мирных протестующих. Максимум — пластиковый стаканчик или редкие случаи, когда по силовику кулаком заехали. Поэтому насилия в ответ на насилие нет и быть не может.

Дальше продолжится повальное привлечение протестующих к административной ответственности. Люди громкие, в которых власть видит опасность, будут проходить подозреваемыми и обвиняемыми по уголовным делам. И чиновники могут «полагаться» на суды, которые примут «верные» решения. Но людей это, мне кажется, пока не пугает. Так, на акцию 31 января вышло много протестующих, несмотря на возбужденные дела».

Марина Шишкина, лидер петербургского отделения «Справедливой России»:

«Я не просто огорчена, я раздавлена этими жесткими задержаниями. Посыл следующий: акции несанкционированные, значит, будем вас давить. Но почему бы тогда не санкционировать эти акции? Не дать людям возможность высказать свою гражданскую позицию? Ведь это горожане, свои, живые люди, не враги. Они имеют право на выражение собственного мнения, пусть оно кому-то и не нравится. И я не могу обосновать применение силы в отношении мирной демонстрации — они что-то рушат, идут на Зимний?..

Задержания журналистов — это что-то вообще за гранью. Сотрудники СМИ выполняют свой долг, как врачи и учителя. Как им это можно запретить? Люди должны знать, что происходит, для этого и существуют журналисты. Я не верю в язык силы — люди имеют право на мирный диалог, и власть обязана его обеспечить. Иначе что дальше? Еще сильнее закручивать гайки? А потом что?»

Анжела Новосельцева, Никита Строгов