Ершик, книжка Оруэлла и колонны людей на Невском: как прошла протестная суббота в Петербурге (фото, видео)

Минула первая протестная суббота с задержания Алексея Навального, и Петербург по количеству людей, высыпавших на улицы, занял прочное второе место. По разным оценкам, на прогулку по центру города вышли от 10 до 20 тысяч человек. Не обошлось без задержаний и жертв: 309 человек — в автозаках, женщина, которую силовик пнул в живот — в «травме», а сотрудник ДПС, на которого напал протестующий — в нокдауне.

Корреспондент «Росбалта» прошла с колонной весь путь от Сенатской до Площади Восстания и рассказывает, как протестовали петербуржцы.

Черное и желтое

10.30. Мы с коллегой идем от дома Союза журналистов, где нам вручили желтые сигнальные жилеты с надписью «Пресса». Пространство у станции метро «Гостиный двор» красноречиво оцеплено оранжевым временным заборчиком, припаркована пара машин полиции.

У Исаакиевского собора подготовка к несогласованной акции в поддержку Навального серьезнее: по Большой Морской один за другим мчатся автозаки Росгвардии, Александровский сад окружен серым двухрядным забором. По внутреннему периметру легкой трусцой бегут омоновцы в круглых шлемах — спустя несколько минут они выстраиваются по периметру в трех-четырех метрах друг от друга. Из сада выпроваживают гуляющих мам с детьми и удивленных туристов с фотоаппаратами на шее.

13.00. Для проезда «по техническим причинам» перекрывают Троицкий мост, а для пешеходов — Благовещенский. Ближайшую к эпицентру событий станцию метро «Адмиралтейская» в полдень закрывают на выход.

Пчелиный рой на фоне белой Невы: черное — ОМОН, желтое — журналисты. Людей без опознавательных знаков на одежде на Сенатской почти нет. Оказавшись на площади за час до начала мероприятия, мы с удивлением обнаруживаем, что в отдел полиции увезли уже два автобуса людей. О происходящем охотно рассказывают журналисты:

«Это уже третий автобус такой. Задержали корреспондентов RTVI и двоих из «Коммерсанта», — рассказывают коллеги.

Смотрим на припаркованный огромный автобус с резиновой гармошкой, совсем не похожий на автозак — белый, без опознавательных знаков, напоминающий любой городской, на котором едешь до работы. Именно в такие сегодня и будут сажать людей — просторные. Автобус припаркован в нескольких метрах от памятника Медному всаднику, стартовой точки шествия.

К нему уже выстроилась длинная очередь из силовиков — каждого задержанного караулят по двое. Молодой парень, которого придерживают под локти омоновцы, стоит молча, равнодушно поглядывая по сторонам. Плотный мужчина средних лет в ярко-рыжей кожаной куртке независимо и презрительно смотрит на автобус. За ним — женщина лет шестидесяти, на вид суматошная экзальтированная бабушка, опаздывающая за внуками в детский сад. Пару минут назад она со слезами на глазах кричала «Свободу Навальному! Сколько это может продолжаться?» Голос ее казался одиноким и истеричным — ведь у памятника почти никого, кроме журналистов и силовиков, и все слушают ее в почти звенящей тишине…

Правоохранители в громкоговоритель предупреждают, что акция не согласована, и угрожают «применить специальные средства». Молниеносный бросок — и отряд омоновцев хватает у забора очередного зеваку, который залипает в телефон. Задача — зачистить пространство вокруг памятника — выполнена. К официальному началу акции в автозаках уже сидит около пятидесяти человек, среди которых и журналисты.

Под градом снежков и крики «Позор!»

14.00. В Александровский сад, несмотря на оцепление, прорываются толпы людей. Петербуржцы шагают по газонам, покрытым снегом, с плакатами «У нас украли страну!», «Свободу Навальному», «Россия — не комната грязи!». Люди встают все теснее, становятся все смелее. Начинают гнуть серые заборы и отбрасывать их ногами.

«Я пришла, потому что нас мешают с грязью», — объясняет мне хрупкая девушка, на вид -студентка.

Люди начинают скандировать оскорбления в адрес президента, голоса сливаются в единый хор — такой стройный, что по спине бегут мурашки.

«Один за всех и все за одного», «Навальный!», «Мы здесь власть!». Если еще час назад люди скромно жались к заборам и молча, как будто, так и следует, садились в автозаки, сейчас воздух буквально наэлектризован.

«Почему вы все смотрите на это? Давайте их отбивать!» — кричит молодая женщина, когда очередного мужчину с плакатом уводят омоновцы. Делают они это хитро — формируют колонну, схватив друг друга за плечи, и резким рывком протискиваются сквозь толпу к пикетчику. Хватают его буквально в охапку и бегут обратно — под осуждающими взглядами людей и снежками, которыми их начинают забрасывать.

«Позор! Полиция — с народом!» — кричат протестующие.

Омоновцы выстраиваются в хоровод и стараются не дать людям смять серые заборы, отделяющие Сенатскую площадь от Александровского сада. Но протестующие, встав в сцепку, отвоевывают сантиметр за сантиметром и продвигаются все дальше.

14.30. Стояние на Сенатской площади — помните такое? Пару веков назад главными героями были декабристы. А сейчас огромная масса людей с плакатами стоит в сорока метрах от черной линии силовиков. Никто не делает ни шага вперед, а в пространстве между снуют журналисты, пытаясь отыскать наилучший ракурс. Удастся ли передать фото в редакцию, ведь связь «глушат» и интернет почти пропал? Неясно.

Спустя полчаса стояния люди начинают продвигаться вперед, а старший командует силовикам: «Два шага назад!». Воодушевленные отступлением, люди приближаются к омоновцам вплотную и заводят с ними беседы по душам, пытаясь достучаться до них сквозь блестящее черное стекло.

«Ты что, в стране другой какой-то живешь? Ты почему не за нас? Мы и за тебя тоже тут стоим!» — заявляет пожилой мужчина, едва удерживаясь, чтобы не щелкнуть в назидание пальцем по шлему случайного визави.

Вскоре протестующие вспоминают, что планировали дойти колонной до Гостиного двора и разворачиваются. Как только это происходит, омоновцы набрасываются на них с дубинками. Разноцветная толпа врезается в плотное черное, слышен женский визг, начинается давка, раздаются звуки ударов.

«Не уходите, стоим в сцепке!» — кричат митингующие. Люди все же начинают пятиться назад, но уже не поворачиваясь к омоновцам спиной. Волнами народ прокатывается по Александровскому саду и вытекает на Гороховую.

Ершики и книжки Оруэлла

15.15. Пешеходное движение по Благовещенскому и Дворцовому мостам открывают, сотни петербуржцев движутся с Васильевского острова к Зимнему дворцу и на Невский проспект. Толпа протестующих с Сенатской разделяется — кто-то идет к Дворцовой, которая оказывается намертво оцеплена силовиками, другая колонна — и мы вместе с ней — движется по Гороховой улице.

Сначала люди идут по тротуарам, но вскоре перебираются на проезжую часть. Заблокированные толпой автомобилисты фотографируют происходящее и одобрительно сигналят. А я невольно вспоминаю твит Андрея Пивоварова, пошутившего над закрытием станции метро «Адмиралтейская» — мол, это попытка «остановить платком ручеек». Здесь не ручей — река. Тысячи и тысячи людей. Не тик-токеров — хотя подростки тоже здесь, взбираются на фонарные столбы и карнизы зданий, чтобы урвать лучший кадр. Молодежи, пожалуй, куда больше в цепях омоновцев, которые нет-нет, да и поднимают шлемы — 20-летние лица, широко открытые (или закрытые?) голубые глаза.

Давки нет, люди идут плотно, но спокойно и небыстро. Молодой человек впереди поднимает книгу — знаменитая антиутопия Оруэлла «1984». Чуть дальше вижу взметнувшийся к серому небу грязный ершик — и тут же вспоминаю легендарный ершик за 700 евро, который команда Навального обнаружила в одном из помещений «дворца Путина».

Выход на Невский заблокирован — силовики стоят стеной. Некоторые пытаются с разбегу прорваться сквозь цепь, но получают от омоновцев дубинкой. Кто-то кричит «Хочу в Бургер-Кинг!», который остался на перегороженном участке, и все смеются. Силовики тем временем позволяют проехать автомобилям и общественному транспорту по магистральной улице, а потом пропускают и людей.

«Спасибо! Молодцы!» — благодарят протестующие и, разделившись на две колонны, идут по Невскому. Силовики шествуют параллельно с колоннами прямо по проезжей части — кажется, они растеряны и уже ничего не контролируют. Однако на стыке Невского и Михайловской народ останавливается в недоумении: прорваться сквозь цепь омоновцев невозможно. Колонны снова разделяются — кому-то окольными путями удается добраться до Марсова поля и попасть там под «тотальную зачистку».

«На Марсовом поле — стена из ОМОНа. Жесткие задержания. Девушку доставили к автозаку за руки и за ноги. Она кричала и просила не тащить ее за волосы. Люди бегут в сторону Летнего сада», — пишет мне коллега в Telegram.

Сбитый велосипедист, удар в живот

17.10. К половине шестого волны протестующих докатываются до Площади Восстания. Удивительно, но почти все люди — в масках, с истинной петербургской деликатностью передвигаются строго по тротуарам, аккуратно останавливаются на запрещающие сигналы светофоров и не мешают машинам. А те, в свою очередь, одобрительно сигналят.

Самые авантюрные забираются на постамент обелиска на площади Восстания и громко скандируют «Перемен!». Сразу после этого на площадь начинают стягиваться силовики — один за другим с «мигалками» проезжают грузовики Росгвардии и полиции.

Пустые автобусы для будущих задержанных расставляют посередине площади — силовики периодически цепляют из толпы одного-двух людей и волокут их к автобусу. Так, сбитым с ног оказывается велосипедист, которому сильно достается дубинкой, мы видим еще несколько грубых задержаний.

«Шествие окончено, просим расходиться, пока не начали задерживать», — Штаб Навального в Петербурге публикует это сообщение в 17.20, но те, кому не хватило, решают «идти на Гостинку».

Строго говоря, решение не из лучших — спустя полчаса автозаки на Гостином дворе оказываются забитыми, а Telegram-каналы взрываются от сообщений о женщине, которую полицейский ударил в живот.

А у входа в вестибюль вскоре снова останется лишь черное и желтое — и снова будет казаться, что задержали всех…

Анжела Новосельцева