Кирилл Рогов. Репрессивная истерика: что за ней стоит

Как выглядят сегодня предпочтения россиян по политически острым вопросам (насколько мы можем замерить их не очень хорошо работающими при авторитаризме традиционными социологическими методами)? «Левада-центр» (признан в РФ иностранным агентом — ред.) опубликовал результаты опроса (по заказу «Открытых медиа») об отношении россиян к некоторым важным политическим событиям года.

Существенны там две позиции. По поводу поправки об обнулении Путина 37% опрошенных испытывают негативные эмоции, а 46% — положительные. А по поводу протестов в Хабаровске отрицательные эмоции испытывают 26%, а 36% — положительные. Итак, в целом Путин побеждает, хотя и с незначительным перевесом, но протестам против власти люди скорее сочувствуют, чем нет. Это первый вывод.

Дальше. Как не раз уже я писал, самое главное и интересное сегодня в России — это возрастной разрез предпочтений. Там происходит то, что у социологов называется «поляризацией»: молодые возраста против старших. Среди людей 18-39 лет негативные эмоции по поводу обнуления испытывают 44%, а положительные — 37%. Среди возрастов 40-54 года: 40% против 36%. И только среди пенсионеров (55+) негативные эмоции по поводу обнуления декларировали 27%, а позитивные — 58%.

По поводу хабаровских протестов работающие возраста (18-54 года) склонны сочувствовать им (испытывать позитивную эмоцию) — это 41%, а негативную — 23%. (Все остальные во всех группах либо затрудняются ответить, либо выбирают нейтралитет.) Поляризация, как опять же не раз уже приходилось отмечать, связана с различными профилями медиа-потребления: молодые оиентируются на соцсети, а старшие — на телевизор.

Что можно тут заметить. Во-первых, близость значений: по обоим вопросам 40-44% работающих возрастов настроены критически (не поддерживают обнуление и поддерживают протесты) и составляют относительное большинство в своих группах. Во-вторых, что это мало для того, чтобы преодолеть консервативный настрой старших возрастов и репрессивные практики режима.

Если бы по обеим позициям в работающих возрастах критически настроенных было 55% и они вдвое превосходили бы «группу поддержки режима» (в своих возрастах), это бы меняло и самоощущение этой группы, и настроения «пенсионеров». Согласно гениальной догадке Элизабет Ноэль-Нойман, страх изоляции является фундаментальным инстинктом человека, заставляющим его корректировать собственные предпочтения в соответствии с представлениями о предпочтениях большинства. И так бы и случилось, если бы ощущение «несогласного большинства» возникло.

Но пока, несмотря на наличие очень влиятельной и большой группы критических настроений в рабочих возрастах, этого нет. И подобно господину Журдену, не знавшему, что он говорит прозой, критически настроенные когорты рабочих возрастов не знают, что составляют относительное большинство. И испытывают комплекс относительной неполноценности.

С другой стороны, с точки зрения властей, отряд потенциальных несогласных в работающих возрастах (этих Журденов гражданского общества) слишком велик. И представляет собой значительную угрозу, которая может быть актуализирована какими-то случайными и непредвиденными обстоятельствами. Это и заставляет власти впадать в черную истерику запретительных и репрессивных инициатив на фоне, казалось бы, существующего про-авторитарного равновесия.

Как-то так.

Кирилл Рогов, политолог