«Артисты играют под пулями невидимого врага»

Не успев отработать и трех месяцев после первой волны пандемии, петербургские театры вынуждены подстраиваться под новые ограничения. С 1 декабря наполняемость залов в театрах не должна превышать 25% от количества зрительских мест в зале. Реально ли выжить на доходы от продажи четверти билетов? Не проще ли закрыть театры совсем? На эти и другие вопросы корреспонденту «Росбалта» ответил генеральный директор Санкт-Петербургского театра музыкальной комедии Юрий Шварцкопф.

— Юрий Алексеевич, вашему театру удалось восстановиться за короткий период полноценной работы после первой волны?

— Первую премьеру, которую нам пришлось отменить в мае, мы сыграли онлайн 8 сентября. Это спектакль-концерт «Жар-птица. Песни о войне» — мы готовили его к юбилею Победы. Но стабильно начали работать только с 12 сентября с учетом всех предписаний Роспотребнадзора — социальное дистанцирование при рассадке, а потом — 50% наполняемости зала. Сложно, но мы знаем примеры и более жесткой политики — театры Бродвея, Лондонский Королевский оперный театр, Миланский театр Ла Скала до сих пор закрыты. Нам же в Петербурге удалось какое-то время поработать… Хотя публика стала на порядок хуже ходить: это и страх, и отсутствие денег на билеты.

— Какой ущерб понес театр за полгода простоя?

— Первую волну пандемии мы все пережили тяжело, ведь такое было впервые в истории российского театра. И не было никакой ясности, сколько это будет продолжаться. Сначала мы рассчитывали, что к лету все пройдет, потом уповали на конец августа… Никто из нас не видел всей глубины этого кризиса — экономического и морального. Мы постоянно были в диалоге с коллегами, директорами других театров, обсуждали происходящее…

Конечно, хорошо, что нам удалось с помощью комитета по культуре сохранить субсидирование театра, только в этом плане и была поддержка. Но в отличие от федеральных учреждений и московских театров мы не получили никакой компенсации за недополученные доходы. А ведь мы не работали практически шесть месяцев! Убытки Театра музкомедии только за март–апрель я оцениваю в 45 миллионов рублей. И это — не считая 15 миллионов, которые нам нужно было вернуть за билеты. А так ежемесячные потери в среднем достигают 20-25 миллионов.

Комитет по культуре собрал данные о потерях театров за период простоя и отправил их в комитет по финансам. Увы, финансирования на выпадающие доходы городские театры так и не получили.

— Директор Театра имени Андрея Миронова Рудольф Фурманов в одном из интервью заявил, что вы призываете закрыть театры и платить им компенсации из бюджета и напомнил, что Театр музкомедии работал даже в период блокады. Как вы отнеслись к этому упреку?

— Да, я слышал эти высказывания в мой адрес, мол, я боюсь и не хочу работать. Но моя фраза была выдернута из контекста. В переписке с коллегами я задался вопросом: «А за что бороться? За право работать или за здоровье работников театра и зрителей?»

Ведь театры в нашем городе разные. Есть Михайловский театр с хором, балетом и оркестром, а есть камерные, где в постановках задействовано намного меньше артистов. То есть и риски вспышки коронавируса в коллективе — ниже.

А когда Театр музкомедии играет свой спектакль — это всегда от 100 до 170 участников на сцене и за сценой. У 90% наших сотрудников нет машин, они живут не в центре и вынуждены пользоваться общественным транспортом. Вы поймите: артисты театра играют под пулями невидимого врага. И это безумство — призывать, чтобы так оно и продолжалось.

То, что театр работал всю блокаду — это подвиг. А сегодня это игра в русскую рулетку. Только в барабане не одна, а несколько пуль. Но мне кажется, всю картину с ковидом целиком видят руководители города и Роспотребнадзор. И местечковым «хочу» здесь не место. Мы стараемся четко следовать всем рекомендациям, как бы тяжело нам это ни давалось.

— В театре были вспышки коронавируса?

— Наши сотрудники постоянно заболевают, ведь все контактируют друг с другом. Когда в театре 440 человек и около сотни приглашенных артистов, круг общения очень широкий. Один человек заболел — мы десятерых отправляем на карантин.

Конечно, постоянно тестируем сотрудников на коронавирус, тратимся на средства индивидуальной защиты, антисептики… Все это — деньги. Мы должны обеспечить выполнение требований Роспотребнадзора, должны оплачивать коммунальные услуги, производить текущий ремонт театра и уборку, платить зарплату сотрудникам… Интересно только, за счет каких средств?.. Мы же не работали полгода!

— С 1 декабря наполняемость залов в театрах не должна превышать 25% от количества зрительских мест в зале. Театр способен выжить на таких условиях?

— Я как услышал про 25%, то сразу снял с афиши все мюзиклы, которые нам давали доход. Просто потому, что зарплата приглашенных артистов больше, чем сбор от продажи четверти билетов. На 11 декабря мы наметили перенесенную премьеру мюзикла «Мисс Сайгон», сейчас мы пытаемся делать все, чтобы он вышел. 25% музыкальным театрам будет намного сложнее пережить, чем драматическим, кукольным и маленьким частным театрам.

А вообще и при заполняемости в 50% выжить нереально. Месячная дотация от города не покрывает необходимые затраты даже на зарплату. Вот в Москве уже года три как ввели норматив финансирования каждого театра. И он рассчитан не с потолка. Это результат серьезной подготовительной работы. К сожалению, в Петербурге не захотели или не смогли то же самое сделать. Хотя тогда часть вопросов об объемах нашего финансирования была бы снята. И не казалось бы, что некоторые театры систематически недополучают денег, а кому-то каждый раз достается больше.

— В комитете по культуре такие нормативы содержания театра не обсуждались?

— Они вроде бы разрабатывали подобные нормативы, вели какую-то работу с комитетом по финансам. Но начиная с февраля этого года общение с властью сократилось. При комитете по культуре есть Совет директоров Санкт-Петербургских государственных театров, который является посредником между властью и театрами. Но если раньше какие-то вопросы обсуждались, сейчас процесс стал затруднительным. А диалог очень нужен.

— Как думаете, теперь зарплаты сотрудникам Театра музкомедии придется урезать?

— Конечно, придется затянуть пояса, хоть и не хочется этого делать. Подчеркну: с весны мы никого не сокращали и всем платили — тут хочется поблагодарить правительство и банк, который предоставил нам невозвратный кредит на зарплаты работникам. Без этого мы, да и другие театры, были бы просто в нокауте. Сейчас у нас уже много долгов, мы крутимся в этой бумажной круговерти… Хорошо, что сейчас из госзадания уберут лимитированный процент заполняемости зала 80% и лимитируемое количество спектаклей. Будет легче.

— Есть какие-то надежды на новогодние каникулы? Или к тому времени театры вообще могут закрыть?

— Да, мы надеемся, что к концу декабря что-то может измениться в лучшую сторону. Но никто этого не знает наверняка… Многие сейчас говорят о том, чтобы играть спектакли онлайн, но я всегда был резким противником такого формата. Театр — это живое действие, должен быть непосредственный контакт между зрителем и артистами. У нас есть ряд записанных спектаклей, но все играть онлайн — точно нет.

Конечно, мы государственный театр, и все равно выкарабкаемся, даже при скудном финансировании. Это теперь наши реалии, нужно смириться и жить — с надеждой на лучшее.

Беседовала Анжела Новосельцева