Нужны ли ценностям контролеры?

Известный православный бизнесмен Константин Малофеев на днях объявил о создании нового общественного движения «Царьград», в которое вошли «Двуглавый Орел», «Союз Добровольцев Донбасса», «Союз Казаков-Воинов России и Зарубежья», «Союз православных женщин» и другие патриотические и православные объединения. «Это самая крупная русская организация страны, число ее сторонников — почти миллион человек», — утверждает Малофеев.

При этом, по словам бизнесмена, «Царьград» примет участие в кампании по выборам Госдумы в 2021 году — в качестве общественного «контролера». Контролировать предполагается кандидатов в депутаты на предмет их «приверженности традиционным семейным, религиозным и культурным ценностям русского народа». В общем, своего рода новое издание черносотенного «Союза русского народа».

«Партийность — это внутренне порочная практика, которая в конечном итоге разрушает общество. Об этом писали русские философы. Мы — контрреволюционеры, поэтому будем поддерживать наших единомышленников в составе любых политических партий», — говорит Малофеев. По его словам, «кандидатам, уличенным в русофобии, оскорблении чувств верующих, искажении исторической правды и умалении значения подвига народа при защите Отечества, будет оказано всевозможное законное противодействие, чтобы такие деятели не смогли пройти во власть».

Тут нельзя не отметить, что пункт 3 статьи 9 федерального закона «О политических партиях», принятого в 2001 году, содержит прямой запрет на «создание политических партий по признакам профессиональной, расовой, национальной или религиозной принадлежности». При этом подчеркивается, что партии не имеют права говорить в своих уставе, программе и названии о «защите профессиональных, расовых, национальных или религиозных интересов».

Это один из немногих краеугольных камней российского законодательства, выстоявший под валом поправок и «улучшений» в последние путинские годы. Попытка оспорить эту норму закона, предпринятая в 2004 году, в частности, в связи с жалобой общероссийской общественной политической организации «Православная партия России».

Тяжба тогда дошла до Конституционного суда, и тот, отказав в иске, в своем постановлении сделал несколько довольно важных утверждений по этому делу.

Во-первых, что «в Российской Федерации как демократическом и светском государстве религиозное объединение не может подменять политическую партию, оно надпартийно и неполитично». Во-вторых, что «религиозные объединения, в свою очередь, не вправе вмешиваться в дела государства, участвовать в формировании и выполнять функции органов государственной власти и органов местного самоуправления, участвовать в деятельности политических партий и политических движений, оказывать им материальную и иную помощь, а также участвовать в выборах, в том числе путем агитации и публичной поддержки тех или иных политических партий или отдельных кандидатов (курсив мой — А.Ж.)».

Допустим, общественное движение «Царьград» считает, что все это не имеет какого-либо отношения к их планам «проверять» кандидатов в Госдуму на «приверженность традиционным семейным, религиозным и культурным ценностям». Возможно также, что и Конституционный суд, обратись к нему сейчас, через полтора десятка лет после прежнего постановления, изменит свою позицию по этому вопросу.

Однако идея пропустить кандидатов в Госдуму через своего рода «тест на скрепы» вызывает вопросы не только с точки зрения законности, но и реальной востребованности в обществе.

Прежде всего, немного статистики. Согласно масштабному исследованию религиозности в России, проведенному в 2019 году группой ЦИРКОН, ответы на вопрос «Считаете ли Вы себя верующим человеком и, если да, какую веру Вы исповедуете?» распределились так:

• Не считаю себя верующим человеком — 18%
• Я верю в Бога, но конкретную религию не исповедую — 17%
• Христианство, православие — 56%
• Другие христианские религии — 1%
• Ислам — 4%
• Другое -1%
• Буддизм — 0%
• Иудаизм — 0%
• Затрудняюсь ответить — 2%

Однако на основании только этих цифр выводы о роли религии в современной России делать еще рано. В реальности значительная часть даже тех, кто, ответил, что считает себя верующим, как выясняется при более детальном изучении темы, относят себя к той или иной конфессии скорее в этническом и социокультурном, а не собственно религиозном смысле.

Так, на предложение закончить фразу «Лично для Вас религия в первую очередь это…», около 60% от числа верующих респондентов ответили «национальная традиция, вера предков» или «часть мировой культуры и истории» (разрешалось выбрать до двух ответов). Еще 32% предпочли вариант «следование моральным и нравственным нормам».

И только в общей сложности 30% граждан, относящих себя к той или иной конфессии, выбрали ответы, характерные для клерикального сознания: «личное спасение, общение с Богом» (19%) и «соблюдение всех религиозных обрядов, участие в церковной жизни» (11%).

Религиозность, собственно, выражается, например, в таких вещах, как соблюдение обрядов, участии в церковной жизни, а также в том, насколько часто люди посещают храм. Что касается этого вопроса, то тут цифры еще интересней. По данным ЦИРКОН, из общего числа тех, кто в России причисляет себя к последователям православного христианства, 13% вообще никогда не бывают в церкви, а ответы «редко (раз в год и реже)» и «иногда (несколько раз в год)» дали 31% и 35% соответственно. И только 19% православных посещают храм раз в месяц и чаще. Если судить по этому критерию, то из тех, кто причисляет себя к православным христианам, около 80% это люди не очень религиозные и уж точно не сильно ортодоксальные.

Для полноты картины стоит привести данные по людям, заявившим, что они исповедуют ислам. Среди них никогда не ходят в мечеть 23%, раз в год и реже 39%, несколько раз в год 21% и раз в месяц и чаще 16%.

Вот еще показательные результаты исследования ЦИРКОН. Социологи предложили выбрать суждение из пары, с которым опрашиваемый согласен в большей степени. И из пары суждений «Человек, не ориентирующийся НА БОГА, изначально порочен и безнравственен» и «Нравственность и законопослушность НЕ ЗАВИСЯТ ОТ ВЕРЫ и религиозных чувств» первое выбрали 18% респондентов, а второе 80%.

По большому счету такая ситуация (как она ни казалась многим удивительной) сложилась уже достаточно давно, причем не только при советской власти. Вот, например, великий русский поэт Александр Пушкин в письме от 1824 года сообщал, что «берет уроки чистого афеизма» (то есть атеизма) у философа-англичанина.

В 1847 году выдающийся русский литературный критик и мыслитель Виссарион Белинский в знаменитом письме Николаю Гоголю писал о русской религиозности так: «русский человек произносит имя божие, почесывая себе задницу. Он говорит об образе: годится — молиться, не годится — горшки покрывать. Приглядитесь пристальнее, и Вы увидите, что это по натуре своей глубоко атеистический народ».

По словам Белинского, «Россия видит своё спасение не в мистицизме, не в аскетизме, не в пиетизме, а в успехах цивилизации, просвещения, гуманности. Ей нужны не проповеди (довольно она слышала их!), не молитвы (довольно она твердила их!), а пробуждение в народе чувства человеческого достоинства, столько веков потерянного в грязи и навозе, права и законы, сообразные не с учением церкви, а со здравым смыслом и справедливостью, и строгое, по возможности, их выполнение».

О том, что современное русское общество продолжает оставаться светским, говорит и то внутреннее сопротивление, которое оно оказало власти, когда та пыталась насадить в школах некое подобие дореволюционного Закона Божьего. В итоге все закончилось кратким (в одно полугодие) курсом истории мировых религий, который в школах читают не священнослужители, а обычные учителя.

Социология показывает очевидную вещь — светские представления в России продолжают абсолютно доминировать над религиозным сознанием вне зависимости от того, считают себя люди верующими или нет. Так что людям, претендующим на то, чтобы контролировать чистоту помыслов будущих народных избранников, следовало бы понять, в какой стране они живут. Наша Россия, несмотря даже на заметные усилия центральной и ряда местных властей, в целом остается страной, далекой от торжества клерикализма.

Александр Желенин