«Европейцы пережили антисемитизм, переживут и исламофобию»

16 октября во Франции молодой чеченец обезглавил учителя за то, что тот показал классу карикатуры на пророка Мухаммеда. 29 октября в Ницце выходец из Туниса убил ножом троих людей в церкви, выкрикивая «Аллаху акбар». 2 ноября в Вене, одном из самых спокойных городов Европы, террористы устроили стрельбу и убили не менее четырех человек.

Что значит эта череда терактов? Мусульманский мир объявил Европе войну? Можно ли примирить европейские светские ценности и исламский традиционализм? Эти и другие вопросы корреспондент «Росбалта» задал руководителю Санкт-Петербургского центра изучения современного Ближнего Востока Гумеру Исаеву.

— Гумер Галиевич, последние теракты — это сигнал того, что тема терроризма снова выходит на мировую повестку дня?

— Я бы не говорил о том, что мы наблюдаем новый виток террористической активности. Все дело в том, что мы очень европоцентричны и часто не обращаем внимания на то, что происходит в остальном мире. В Афганистане, Ираке, других странах Ближнего Востока в терактах регулярно гибнут люди, но нам это неинтересно. Куда больше задевают инциденты в сердце спокойной Европы.

— Сейчас много говорят о том, что мы наблюдаем столкновение двух миров — либерального/светского и исламского/традиционалистского. Мусульманский мир протестует против социокультурного давления Запада, его радикальные представители реагируют на него терактами… Это и правда цивилизационный конфликт?

— Уверен, что анализировать происходящее лучше с точки зрения политики и экономики, не углубляясь в цивилизационные аспекты. Хотя политики правоцентристского толка пытаются нагнетать обстановку, рассуждая о конфликте цивилизаций. Но на территории европейских стран проживает много мусульман, не считая беженцев и мигрантов — это около десяти процентов населения Европы, миллионы человек. И делать из них потенциальных врагов — значит подогревать конфликт, тем самым еще больше сталкивая противоречивые группы. Я бы предостерег и политиков, и журналистов, и общественных деятелей от алармизма.

— Тогда каковы причины терактов?

— Я бы начал с вопроса о том, чего добиваются террористы. Цель убийств случайных граждан — создать резонанс, спровоцировать какие-то политические изменения с помощью насилия. Терроризм нужно рассматривать в первую очередь как инструмент определенных сил, имеющих идеологические, экономические, социальные и политические цели — чтобы воздействовать на общественное мнение страхом и добиться реакции властей.

В любом конфликте нужно искать политическую и экономическую подоплеку. Посмотреть, из каких стран исполнители. Например, террорист, которого застрелила полиция после нападения в центре Вены, имел северно-македонские корни, а Балканы еще недавно пылали в гражданской войне. Теракты совершают жители Ближнего Востока, Ирака и Ливии — стран, разрушенных в результате внешних вторжений. Нужно глубже смотреть на ситуацию, чтобы увидеть причины, которые к этому привели. Тот же ИГИЛ (террористическая организация, запрещенная на территории Российской Федерации), который взял на себя ответственность за последний теракт, появился в Ираке — стране, государственность которой была разрушена извне. Нельзя разбомбить государство, а потом удивляться, откуда взялись террористы. То же самое с Сирией — в итоге мы получили беженцев в Европе. Эти безрассудные геополитические игры, которые ведут разные политики, в глобальном мире не могут остаться локальной историей.

— Вы говорите, речь идет не о цивилизационном конфликте. А как же противоречие между европейской ценностью свободы слова, которая позволяет богохульствовать и убеждениями исламских традиционалистов — «если святыню оскорбляют, можно убивать?» Ситуация вокруг карикатур Charlie Hebdo четко это продемонстрировала.

— Да, мы видим, что за карикатуры, оскорбляющие чувства верующих, радикалы готовы мстить и делают это. Но со свободой слова история тоже странная — ведь и в Европе есть табуированные темы, например, попасть в тюрьму можно за отрицание Холокоста и оправдание фашизма. Над этим явно стоит поработать юристам. В целом же было очевидно, что карикатура на пророка Мухаммеда может привести к серьезным последствиям — они ее опубликовали, значит, были готовы к агрессии.

В мультикультурном обществе с этим нужно быть осторожнее. Вот французский президент Эммануэль Макрон провел успешное турне по Ближнему Востоку, посетил несколько стран, заключил торговые и военные контракты. А потом публично осудил «исламский сепаратизм» иммигрантских сообществ и заявил о кризисе исламской веры. И Франция для стран Ближнего Востока стала абсолютно нерукопожатной: мол, кто он такой, чтобы замахиваться на такие вещи, как ислам? Должно же быть какое-то политическое чутье, Макрону нужно было понимать, что высказывания выйдут боком.

— С Францией все более или менее ясно, а чем объяснить теракт в Вене? Чем провинилось перед исламским миром австрийское правительство?

— Почему Вена — это большой вопрос. Со стороны Ближнего Востока к Австрии глобальных претензий не было. Может быть, дело во внутренней политике. Часто бывает так, что террористы играют кому-то на руку — например, теракты в Испании в 2004 году полностью перевернули ситуацию с выборами. Не хочется уходить в конспирологию, конечно. Возможно, дело в том, что меры безопасности во Франции серьезнее, чем в Австрии, и было проще организовать теракт. Нельзя выпускать из внимания и то, что ИГИЛ — это франшиза. Вполне возможно, что группа радикально настроенных молодых парней самоорганизовалась, и это была такая акция… частников, за которую ИГИЛ постфактум взял ответственность. Пока четких объяснений произошедшему в Вене нет. Но, возможно, это продолжение французского сюжета.

— Не спровоцируют ли теракты в Вене новые конфликты между европейцами и мигрантами? Или толерантность победит?

— Теракты всегда ухудшают межрелигиозные и межконфессиональные отношения, хотя очевидно, что люди, бежавшие из родных стран в ЕС, просто живут там, где их приняли, и вряд ли хотят убить всех вокруг. Но наш мир разнообразный и противоречивый, в нем живут люди с самими разными установками, это надо принять. Я уверен, что здоровый мультикультурализм может существовать. Хотя передергиваний сейчас много.

Например, о стороны правых, которые иронизируют, мол, давайте все теперь перестанем есть свинину и наденем хиджабы. Хотя мне кажется, вполне можно найти компромиссный вариант, чтобы защищать права и тех, и других, использовать разные инструменты для гармонизации отношений. Например, создавать общественные организации, которые участвовали бы в выработке адекватных изменений, учитывали интересы и меньшинств, и большинства, работать с представителями диаспор. Одни силовики с дубинками проблему не решат, это долгая и планомерная работа всех элементов общества. А европейцы — они уже пережили антисемитизм, и исламофобию переживут. Но нужен комплексный подход.

— Значит, на ваш взгляд европейская политика «открытых дверей» все-таки верна?

— Да, судя по статистике, интеграционные механизмы успешно работают. Это достаточно рациональная политика, которую формулировали неглупые люди, она обусловлена многими экономическими причинами. Но нам, конечно, проще верить в «закат Запада», политикам и СМИ, которые искусственно раскачивают ситуацию. Так, судя по российским медиа, в Европе постоянно происходят убийства на национальной и религиозной почве. Люди уверены, что мигранты в Европе не ассимилируются, хотя это не так. Да, есть побочные эффекты, но из частных негативных проявлений нельзя делать общие выводы и говорить о крахе мультикультурализма.

— Подытожим: теракты не говорят о том, что Европе объявили войну?

— Безусловно, это преувеличение. Возможно, в некоторых странах Ближнего Востока люди готовы объяснять проблемы своего государства цивилизационным давлением Запада. Алармизм в обществе есть всегда. Но упрощать не нужно: ведь Европа — не только либеральная, но и консервативная, и социал-демократическая. И мусульманский мир разный — есть светский, а есть религиозный. И в основе конфликта не всегда лежит религия, хотя ее часто пытаются искусственно подтянуть.

Кстати, используя такую жесткую «цивилизационную» риторику, всегда стоит помнить о том, что Россия — тоже многоконфессиональная страна, и баланс между различными группами в нашем обществе вырабатывался долго и не без проблем. Поэтому призываю российских политиков, которым следовало бы заняться проблемами в своей стране, не делать себе дешевый пиар на популизме, не рубить с плеча, а задуматься, как будут жить следующие поколения.

Беседовала Анжела Новосельцева