«Учеба — это повышение качества жизни человека»

Юные жители четвертого корпуса Дома-интерната для детей с отклонениями в умственном развитии № 4 в Павловске — самые слабые из подопечных учреждения. Как правило, речь идет о тяжелых множественных нарушениях, не только ментального, но и физического характера. Раньше такие дети считались необучаемыми, но вот уже несколько лет и к ним приходят педагоги. Чему они их учат? Какой смысл в обучении человека с глубокой умственной отсталостью? Об этом обозревателю «Росбалта» рассказала педагог Ольга Багоцкая.

— Как вы стали педагогом для детей с нарушениями развития?

— В 2014 году я пришла в ДДИ № 4 волонтером организации «Перспективы» в рамках программы «Добровольный социальный год», познакомилась там с чудесными людьми и решила остаться. Потом выучилась на олигофренопедагога.

Уже более четырех лет работаю в школе № 25 Петроградского района, которая реализует программы для детей с интеллектуальными нарушениями, а также открыла площадку на территории 4 корпуса ДДИ № 4. На отделении около шестидесяти детей, часть из них обучается в нашей школе, а более активные дети ездят в учебные заведения Пушкина. Прямо на территории ДДИ обучаются дети, которые не могут перемещаться на дальние расстояния в силу своих особенностей.

— Чему вы учите этих детей?

— Во-первых, способам коммуникации. Как правило, это не говорящие дети, и мы учим их общаться с окружающими любыми доступными им способами. Кто-то общается с помощью взгляда, кто-то — с помощью коммуникативных кнопок, нажимая на ответы «да» и «нет» или указывая на картинки с теми или иными изображениями и проявляя таким образом свои желания. Мы учим их делать выбор, учим навыкам самообслуживания.

Я работаю с четырьмя детьми, тремя первоклашками и одним шестиклассником. Каждый из них на надомном обучении.

Всего на площадке работает около двадцати педагогов — специалисты АФК, педагог-психолог, учитель-логопед, олигофренопедагоги — то есть учителя, преподающие непосредственно определенные дисциплины.

- Идет ли речь о каких-то академических дисциплинах для таких тяжелых детей?

— Есть специальные программы для детей с умеренной, тяжелой и глубокой умственной отсталостью. В зависимости от того, в каком классе ребенок, учебным планом определено количество часов, отведенных для занятий. На каждого составляется индивидуальный учебный план.

Например, первоклассники занимаются с учителем около десяти часов в неделю. Также отведены часы на самостоятельное изучение с родителями или законными представителями. По новым федеральным стандартам, учитель в течение года работает с учеником над результатами, которые находятся в зоне ближайшего развития этого ученика, и на основании достижения или недостижения этих результатов формируется уровень усвоения индивидуальной программы.

Ребенок в любом случае переводится в следующий класс. Если учитель в силу состояния ученика не смог решить задачи, поставленные на предыдущий год, он продолжает работать над этими задачами в следующем.

Конечно, нельзя сказать, что наши ученики будут писать диктанты и решать алгоритмы. Но мы стараемся формировать у них представления в таких областях, как элементарный счет, самообслуживание, коммуникация, окружающий мир и другие. Если говорить о детях с глубокой умственной отсталостью, то они учатся самому простому: принимать прикосновения, фиксировать взгляд, вокализировать, по-своему отвечать на положительные впечатления снижением тонуса, мимикой. Есть дети, которые при сохранных зрении и слухе не фиксируют взгляд на лице человека, на игрушке, на изображении. Для них фиксация взгляда — самая первая «ступенька» для дальнейшего развития.

— Можно ли организовать такое же обучение для «особого» ребенка, который живет в семье?

— В такой ситуации по выбору родителей он либо ездит в школу, реализующую специальные программы, либо учителя этого учебного заведения приходят к нему домой. Я сама езжу проводить уроки к одному ребенку, которого забрали из детского дома в семью.

— У многих людей возникает вопрос: к чему все эти усилия, если большинство этих детей так и останутся практически полностью несамостоятельными?

— Мы живем в социальном государстве, которое помогает всем слоям населения и обеспечивает доступное образование любому ребенку. Говорить о том, что кто-то должен быть лишен этой возможности, неправильно, даже если ребенок продвигается в учебе совсем маленькими шагами. Учеба — это повышение качества жизни человека, а оно складывается из полноты ощущений и социальных контактов, расширения образовательного пространства.

— Видите ли Вы реальные результаты Вашей работы?

— Вижу, иначе я бы там не работала. Порой результат — это когда ребенок научился сам есть или пить из кружки или научился оставлять графический след, то есть рисовать на бумаге и получать от этого удовольствие. Или начал даже не одеваться самостоятельно, а хотя бы понимать, что с ним происходит, и оказывать посильную помощь при одевании.

— Продолжает ли кто-то заниматься с самыми слабыми выпускниками ДДИ, которые потом уезжают в стационарные социальные учреждения для взрослых? Ведь если полученные навыки не применяются, они исчезают.

— Да, существует такая проблема: все, чему мы учим ребенка, по достижении им восемнадцати лет может оказаться невостребованным, если он попадет в психоневрологический интернат, где у него не будет возможности применять приобретенные навыки. Но я вижу положительную динамику, потому что в некоторых ПНИ начали создавать отделения интенсивного ухода для самых слабых ребят, где персонала больше и где он продолжает работать в том же направлении, что и мы. Также сейчас появляется альтернатива ПНИ — сопровождаемое проживание, где люди с ментальными нарушениями при поддержке сопровождающих живут полноценной жизнью и интегрированы в общество.

Беседовал Игорь Лунев

«Росбалт» представляет проект «Все включены!», призванный показать, что инвалидность — это проблема, которая касается каждого из нас. И нравственное состояние общества определяется тем, как оно относится к людям с особенностями в развитии.

Проект реализован на средства гранта Санкт-Петербурга.