Церковь превращается в «казарму» вслед за государством?

Разочарование многих христиан, что пришли в Церковь на переломе эпох, в конце 1980-х — начале 1990-х годов, уже давно не является секретом. Не в силах принять все более авторитарный и верноподданнический характер Церкви при патриархе Кирилле, иные из них уже покинули церковную ограду, другие же остались, но именно «ради Христа», а никак не ради патриарха.

Один из таких серьезных и печальных разговоров состоялся в соцсети на семинаре, который проходил по-английски в международной аудитории по обе стороны Атлантики. С российской стороны выступал Сергей Чапнин — известный религиозный журналист и издатель, принявший крещение в 1989-м, редактировавший «Церковный вестник» и «Журнал Московской патриархии», уволенный с этой работы патриархом в 2015-м.

Контекст беседы он определил как «постсоветский, пост-ельцинский и пост-алексинский» — в том смысле, что уход из жизни патриарха Алексия II в декабре 2008 года и приход на патриарший престол Кирилла в январе 2009-го тоже обозначили некий перелом эпох, по общему мнению, далеко не в лучшую сторону.

Границы между эпохой христианского и церковного (прежде всего, православного) возрождения и наступившими после нее временами (Чапнин предварительно характеризует их как «эпоху имперской церкви») могут быть проведены несколько по-разному. Можно отсчитывать время от 1988 года, когда в СССР (который вроде бы и не думал распадаться) торжественно праздновалось тысячелетие крещения Руси, до зимы 2008-09 годов. Сам же Чапнин для себя принимает, что «возрождение началось с убийства протоиерея Александра Меня в сентябре 1990 года и закончилось с убийством протоиерея Павла Адельгейма, в августе 2013-го».

«Главная проблема в том, что у нас нет настоящего диалога между государством и обществом, — отметил выступавший, — Церковь вынуждена выбирать между ними». Патриарх и его иерархия выбирают симфонию с государством, которое постоянно ужесточает свою политику. В то время как «низовое» приходское большинство все-таки выбирает общество, хотя об этом судить не так просто.

Сергей Чапнин и многие его молодые образованные сверстники надеялись, что на обломках этой своеобразной «сверхдержавы» взойдет новая, свободная христианская церковь. При этом никто не говорит, что прежняя церковь Алексия II (а до него — Пимена) была каким-то идеалом, или что в ней было так уж много свободы. Чего действительно было много — так это, прежде всего, надежд. Но и надежды все-таки не совсем уж на песке строились.

Свой православный путь после крещения Чапнин начал в приходе Тихона Патриарха Всероссийского в подмосковном Клину. Там же молодые энтузиасты-неофиты основали братство святого Тихона с филиалами в Москве и Чикаго. Вот этот первый, пятилетний период 1989-94 годов и видится наиболее свободным. «С 1989 года начали расти братства по всему СССР, — вспоминал Чапнин. — В октябре 1990 года был первый съезд православных братств. Мы открывали воскресные школы, издавали газеты, основали Свято-Тихоновский и Свято-Филаретовский институты».

Роль молодых интеллигентных энтузиастов была очень велика, тем более, что сама церковная иерархия никуда особо не торопилась. «В СССР, — напомнил эксперт, — церковь была заперта в храмовых стенах и привыкла к этому». Поздние советские власти, начиная с Брежнева, терпели верующих как некое, не очень многочисленное меньшинство, которому давали вариться в собственном соку, в этом был и свой уют тоже. Падение запретов и лавинообразный рост числа прихожан убедили в необходимости перемен далеко не всех священнослужителей старой школы. От неофитов, желающих писать статьи и вести занятия, часто отмахивались, как от назойливых мух.

Первый «бюрократический звонок» прозвенел в 1994 году, когда, по мысли эксперта, «советские архиереи поняли, что у них отбирают инициативу» — а могут отобрать и власть или, по крайней мере, влияние. Тогда православным интеллигентам дали понять, что не надо строить какие-то параллельные структуры и своевольничать. И в тот момент они со своими иерархами согласились. Тем более, что в начале 1990-х ощущалась колоссальная нехватка священников — молодым интеллектуалам открыли дорогу к сану, которой весьма многие и пошли. По оценке Чапнина, из мальчиков его призыва рясу надели чуть ли не 90%.

Сегодня тот выбор видится уже не столь очевидно правильным. Многие из тех священников покинули служение — связанные с этим скандалы составляют лишь очень небольшую «верхушку айсберга». Зато стало не хватать активных мирян. Началось пресловутое «младостарчество», когда священники другого типа, неопытные авторитарные батюшки, пожелали руководить жизнью своей паствы, не только духовной, и наломали кучу дров. Они женили прихожан, благословляли юношей в монастыри, а кого-то — и квартиру продавать и отдавать деньги монастырю перед постригом. Молодые монахи в монастырях отлучали кающихся паломников от причастия на 10 и 20 лет, потом непонятно было, как эту епитимью снимать.

Бюрократизация постоянно нарастала. Государство Владимира Путина все больше опиралось на церковь как на идеологическую структуру — единственную, уцелевшую после краха коммунистической идеологии. И в результате вместо веры и укрепилась такая новая идеология, а это далеко не одно и тоже.

В постепенном этом вялотекущем процессе выделяются и некоторые рубежные моменты. Молодой митрополит Кирилл при Алексии считался очень прогрессивным, и многие интеллектуалы приветствовали его приход на патриарший престол. Их надежды были жестоко обмануты. Одним из первых решений нового предстоятеля было то, что он запретил публично высказываться по общественной тематике двум известным и популярным священникам — протоиерею Георгию Митрофанову в Петербургской духовной академии и игумену Свято-Данилова монастыре в Москве Петру (Мещеринову) в. Оба клирика некоторое время повиновались, потом все-таки жизнь взяла свое.

Сегодня, как с большой горечью предположил Чапнин, патриарха интересуют только власть и деньги: и то, и другое для Церкви губительно. Все решения принимаются предстоятелем единолично, а все приходы обложены налогом, и в должности настоятеля может удержаться лишь тот, кто сумеет этот налог выплатить.

«Подают голос разочарованные священники, молчавшие по 20 лет, — рассказал Чапнин. — С ними архиереи обращаются, как с рабами». Практикуется подход, похожий на армейский. Батюшек «тасуют» с прихода на приход, нисколько не считаясь ни с их личными и семейными обстоятельствами, ни с волей прихожан, которые своего батюшку любят. Так же и патриарх «тасует» самих архиереев, которые обязаны следить за своими назначениями по сайту патриархии.

«Политической религия у нас стала после дела Pussy Riot, — отметил Чапнин. — Эти девушки спели в храме пародийную молитву „Богородица, Путина прогони!“ И для Путина это стало настоящим шоком! Он считает себя добрым христианином. И был абсолютно уверен, что патриарх Кирилл все контролирует в духовной жизни». Тогда, по мнению рассказчика, президент решил, что государство должно с этим делом разобраться само, не спрашивая Церкви, и девушек осудил государственный суд по религиозным мотивам.

После Крыма и Донбасса главы государства и Церкви в согласии решили, что Украина предала Киевскую Русь. Тогда был воздвигнут памятник Святому Владимиру напротив Кремля. Но это бы еще ничего: куда менее безобидным оказался новый главный храм Вооруженных сил, где вопреки всяким канонам повсюду изображены солдаты, которые делают что угодно, но только не молятся, красные замена, а сначала даже выложили мозаикой Сталина и Путина. По мнению Сергея Чапнина, изображение Сталина в храме возможно только в одном виде — в адском пламени.

«Но главной проблемой является наше видение Христа и спасения, — отметил Чапнин. — Раньше мы видели это как соработничество Бога и человека. Теперь — просто присутствуем в церкви. Только 6% россиян регулярно ходят в церковь, а каждое воскресенье — лишь около 2%. И если в больших городах у нас сотни людей на литургии, то в маленьких городках — десятки, а где-нибудь на селе всего два-три человека могут стоять в храме. Россия Христианская на сегодня — это миф».

Небольшая полемика на семинаре касалась того, в какой мере все-таки можно считать патриаршество Кирилла «другой эпохой» — или это примерно то же было и раньше. Если Чапнин рассказал, как ему знакомый пожилой батюшка заметил, что в последние лет пять он уже никому не советует поступать в семинарию, то его собеседник, священник Илья Готлинский, много лет служащий в США, поведал собственную историю. Как раз в 1991 году он вступал во взрослую жизнь и возмечтал о духовном сане. И петербургский дьякон, к которому он обратился за советом, жестко отписал: не вздумай, мол! Юноша, конечно, не послушался.

На вопрос, как быть прогрессивному христианину теперь, ответа пока не нашлось. Едва ли не единственную надежду Сергей Чапнин возлагает все-таки на низовое, в том числе, сетевое, движение мирян. К счастью, у них довольно много социальных проектов, которые они развивают, зачастую даже не обращаясь за благословением к архиереям — ибо получение благословения в наши дни, как считает эксперт, тоже коррумпировано.

Леонид Смирнов