Ковид вернулся. Как быть?

О том, что эпидемия в России опять идет по восходящей, мы узнаем вовсе не из рапортов о росте числа инфицированных. Реальных зараженных в несколько раз больше, чем в отчетах, — и в мире, и у нас. А в России надо делать поправку еще и на то, что статистикой руководит начальство. Причем не централизованно — каждый региональный правитель сам ежедневно взвешивает, что ему выгоднее: скрывать масштабы бедствия или нет.

Гораздо более достоверны цифры об общем росте смертности по сравнению с предыдущими годами. Даже и у нас, хотя их явно приуменьшают. Но эта информация сильно запаздывает. Поэтому самые надежные оперативные показатели — кратное увеличение числа ежедневных госпитализаций и быстрое уменьшение резерва свободных ковидных коек. Там, где эти сведения доступны (а чаще всего их стараются скрыть), они сейчас очень впечатляют.

И, конечно, очевидный признак новой волны — крутой переход начальства от беспечности к тревожным метаниям.

Путин во время видеоконференции с членами Госсовета посоветовал россиянам «проявлять максимальную ответственность и соблюдать все рекомендации врачей и специалистов — чтобы не пришлось вновь, как весной, прибегать к весьма чувствительной для экономики и обременительной для людей масштабной практике ограничений».

Однако «прибегать к ограничениям», пока добровольным, приходится уже сейчас. В Москве пожилым рекомендовано сидеть дома, предприятиям — вернуть работников на удаленку, а школьникам — готовиться к внеочередным каникулам. То есть местное руководство видит, что эпидемия опять набирает обороты.

Понятно, что в нашем правящем кругу мало желающих вернуться к самоизоляциям и локдаунам. Это очень «чувствительно для экономики», да и чревато всплеском народного гнева — тем более что тратить резервы на поддержку потерявших работу никто не думает. С другой стороны, паралич властей тоже может обернуться возмущением низов. Ведь именно бесстыдное бездействие Лукашенко в разгар весенней волны ковида стало одной из главных причин падения его престижа.

Нет сомнений, что наши начальствующие лица заняты сейчас переваливанием ответственности друг на друга и поисками золотой середины между введением и невведением ограничений.

А рядовой россиянин тем временем должен ответить себе на несколько вопросов.

1. Верить ли официальным спикерам, чьи служебные обязанности — разъяснять, что такое ковид и как с ним обходиться?

Выскажу свое абсолютно субъективное мнение. Я не верю ни одному их слову. Сомневаюсь, что доктор Мясников или глава Роспотребнадзора Анна Попова знают о ковиде больше меня. Оценки должностных лиц, содержащие такие выражения, как «некомпетентность» и «безответственность», караются нашими законами. Поэтому скажу только, что размышления Поповой про 90-дневную способность выздоровевших заражать других или про 50-процентный коллективный иммунитет, якобы достигнутый в Калининграде, не более весомы, чем любые байки, которыми обмениваются собеседники на лавочках.

Эти люди неспособны дать осмысленный совет и, тем более, хоть что-то спрогнозировать. Два ответственных сотрудника одного и того же НИИ, принадлежащего Роспотребнадзору, с интервалом в один день выступают с диаметрально противоположными предсказаниями: что Россия «выйдет на плато» по заболеваемости в начале октября, то есть вот-вот, и что этого «плато» ждать еще долго — где-то до начала ноября. Прочувствуйте разницу и перестаньте обращать внимание на псевдоэкспертов.

2. Может быть, правы ковид-диссиденты и не надо так уж суетиться из-за новой заразы, ведь она в конечном счете — тот же грипп?

Как человек, переболевший летом ковидом (а до этого неоднократно — гриппом), скажу, что эти сравнения придуманы людьми, для которых ковид — абстракция.

COVID-19 — опасная и тяжелая болезнь с большими и до сих пор не изученными осложнениями. Здравомыслящему человеку стоит ее избегать, не впадая, конечно, в панику, но соглашаясь на серьезные временные ограничения.

Из которых труднее всего — минимизировать прямое общение. Ясно, что свободный гражданин волен отказаться от любых защитных мер. Но желательно приступать к этому после того, как люди, которые его окружают и от него зависят, с этой вольностью согласятся.

Утешительной новостью является некоторое снижение смертности среди заболевших — по крайней мере в странах северного полушария. Однако причина этого не в уменьшении зловредности коронавируса, а в совершенствовании протоколов лечения, в том числе и в наших медучреждениях, а также, возможно, в более легком протекании болезни в летние месяцы. Так или иначе, прорыва на сегодня нет.

3. Не приближаемся ли мы естественным порядком к коллективному иммунитету? Ведь переболевших все больше, а они, как правило, не заражаются вторично.

Внушающих доверие доказательств вторичных заражений нет или почти нет. Хотя, ввиду новизны ковида, проверка иммунитета тех, кто его уже перенес, требует куда больше семи месяцев, прошедших с начала пандемии.

Но в любом случае доля переболевших почти во всех странах и краях не так велика. Цифры, которыми жонглируют российские и иностранные чиновники, чаще всего не стоит принимать всерьез. Методики, которые они сымпровизировали, примитивны и не пригодны для получения достоверной картины. А более профессиональные исследования отрывочны. В первом приближении, видимо, можно сказать, что антитела есть у 10% или максимум 20% жителей мегаполисов. А это значит, что до коллективного иммунитета еще далеко и, видимо, будет неблизко даже после нынешней волны ковида.

4. В ходу очень много богатых цифрами агитационных материалов, доказывающих, что в странах, где власти объявляли жесткие карантины и локдауны, жертв было не меньше, чем в тех, где ничего подобного не устраивали. Может, и нам пора махнуть рукой на ограничения?

Эта дискуссия бесконечна, и втягиваться в нее не стану. Скажу только, что нет ничего наивнее, чем сводить непохожее течение эпидемии в разных странах только к различиям в строгости казенных распоряжений.

В марте я был в Финляндии и успел вернуться в Петербург накануне закрытия границ. Карантина еще не было, но финны вели себя так, будто он есть. Опустели магазины и кофейни. Прохожих стало меньше в несколько раз. В большом междугороднем автобусе, который вез меня несколько десятков километров до железнодорожной станции, я был единственным пассажиром. Зато, сев в «Аллегро», сразу окунулся в атмосферу живости и веселья. Российские соотечественники, эвакуировавшиеся с курортов Испании через хельсинкский аэропорт, беззаботно бродили по полупустому поезду, не сторонились других людей, подсаживались поболтать и совершенно не мыслили в категориях какой-то там самоизоляции.

В Южной Европе люди изолировались под страхом запретов и штрафов. В Северной — в большинстве, хотя и не поголовно, перешли на этот же режим, не дожидаясь приказов руководства (в Швеции, например, так и не дождались) и подчиняясь собственным представлениям о том, что надо делать.

В России же, как положено, получилось по-особому: ни в рядах начальства, ни среди граждан не было и нет единого понимания, как быть. А когда общее понимание отсутствует, бессмысленно спрашивать, насколько эффективны такие-то спущенные властями указания. Наверху их не продумывают, снизу не принимают с доверием, кто-то себя ограничивает, кто-то нет, и все идет зигзагами.

5. Может быть, спасет «первая в мире вакцина»?

Если очистить эту вакцину от пиаровской шелухи, то останется недоиспытанный препарат, который только сейчас проходит проверку на больших группах и параллельно, вопреки правилам, якобы прививается желающим.

Впрочем, трескучесть обещаний смягчается их неисполнением. Мощности, на которых производится «Спутник V», малы и растут небыстро. До обычных людей руки дотянутся не сразу. Можно будет дождаться окончания третьего этапа клинических испытаний и удостовериться, действительно ли препарат хорош. Плюсом является и то, что в эту вакцину верят (или принуждены поверить) начальники — и сотнями ею прививаются. Вот пусть и проверят на себе.

Если же вернуться к вопросу, вынесенному в заголовок, то ответы банальны.

Что у нас может сделать обычный человек? Ну хотя бы не искать особого пути. Начальственные повеления, какими бы они ни оказались, приспособить к нескольким простейшим житейским правилам.

Не сходить с ума, не прятаться в нору, но встречаться только с теми, с кем действительно важно встретиться. Если можно работать на удаленке, то так и делать. Ограничить себя в коллективных развлечениях. В магазинах и городском транспорте носить маску, чтобы хоть немного защищать себя и других. Шутки о «намордниках» не теряют остроумия, но ведь тем же порядком можно высмеять любую одежду, которая тоже прячет красоту и ограничивает свободу человеческого тела.

И главное — помнить: это не навсегда.

Сергей Шелин