Как будут править послепутинской Россией

Чем дальше нынешние власти уходят от действительности, тем живее интерес к тому, как устроены мозги у тех, кто собирается править после Путина и путинцев.

Навстречу этому естественному желанию идет исследование Сергея Белановского и Анастасии Никольской, включающее 60 интервью с рядовыми активистами несистемных и полусистемных течений и групп — от навальнистов и ходорковцев до яблочников и «новых людей». Опрошенные оппозиционеры живут и работают почти в десятке городов, от Москвы до Хабаровска.

Экспертные команды, в которых в разные годы работал Белановский, многократно выступали с политическими прогнозами, примерно треть из которых сбылись. Результат, если брать по реальному счету, неплохой. Так что и к новейшей аналитической разработке стоит отнестись серьезно.

Поговорив с рядовыми оппозиционерами, эксперты сделали вывод, что, при всей их разномастности, они сходятся на нескольких идеях: сменить режим, установить демократию (т.е. ввести конкурентные выборы на всех уровнях), учредить независимые суды и организовать настоящее местное самоуправление.

Белановский и Никольская с сожалением сообщают: «Подавляющее большинство опрошенных плохо представляют себе экономическую программу. Экономических тем они, как правило, не касаются. На заданные вопросы отвечают уклончиво, не считают себя специалистами…» Бессмысленно, к примеру, спрашивать их, за счет каких налогов могло бы жить местное самоуправление. Они мало что об этом знают. Как и о многом другом.

«Решение всех проблем откладывается на потом, — пишут исследователи. — Это приводит к атмосфере ожидания социального чуда, которое якобы свершится при смене существующего режима на демократический. Такое ожидание и есть то, что реально объединяет сегодня рядовых представителей демократической оппозиции…» А столь наивные надежды чреваты раздорами, управленческим крахом и возвращением диктатуры.

Чтобы этого избежать, Белановский и Никольская рекомендуют оппозиционерам согласовать между собой «конкретные шаги, которые должна будет предпринять новая власть», и составить какую-то программу. А в качестве советчиков и потенциальных исполнителей привлечь «представителей управленческой элиты, как государственной, так и от бизнеса»: «Чиновники высокого и среднего уровня далеко не всегда согласны с той политикой, которую они проводят по приказу сверху. Их знания останутся востребованными при смене политического строя. Оппозиция должна рассматривать таких людей (скрытых диссидентов во власти) не как врагов, а как союзников…»

По сути, это совет после смены режима оставить при должностях большую часть прежних управленцев, как это сделал в позапрошлом году Сергей Фургал, победив на хабаровских губернаторских выборах. Достаточно было изменить политические установки, и та же административная машина заработала при нем совсем по-другому. «В этом контексте требование оппозиции об отставке Путина выглядит не таким уж и наивным». Главное после этого — найти «контакты с молчаливой оппозицией внутри госаппарата».

Но так ли убедительны эти упреки и так ли очевидны предлагаемые рецепты?

«Упрекать борцов за демократизацию в том, что их приоритетом является демократия (а не другие вопросы) — это примерно как критиковать дельфинов за то, что они ловят и едят рыбу», — возражает политолог Владимир Гельман. «Если бы Белановский и Никольская, воспользовавшись машиной времени, провели интервью с активистами демократических движений в Бразилии в 1970-е годы или в Польше в 1980-е, ответы тамошних и тогдашних информантов плюс-минус не слишком бы отличались от того, что прозвучало в интервью в Томске и Хабаровске». Гельман считает, что «опасения» и «страшилки» являются, «мягко говоря, надуманными».

Но при частичной убедительности этих рассуждений общий их оптимизм как-то чрезмерен. В отличие от Бразилии и Польши, демократические эксперименты в России до сих пор всегда терпели неудачу. Конечно, все однажды случается впервые. Однако говорить, что после Путина рождение жизнеспособного свободного режима едва ли не предрешено, было бы наивно.

Впрочем, наивна и рекомендация Белановского с Никольской насчет составления оппозиционерами какой-то программы. Это как раз правильно, что ее у них нет. Бесконечное количество всяких программ — неотъемлемая принадлежность путинского режима. Его по ним и опознают. Имитационная суть режима выражается именно в перманентном провозглашении все новых и новых планов, заведомо не связанных с теми реальными правилами, по которым он живет.

Любой, кто сейчас подступает к рядовому человеку с какой-то подробно расписанной программой, совершенно справедливо воспринимается им как жулик или простофиля. Многословные реформаторские выкладки, написанные на профессиональном языке кадровых экономистов и знатоков политологии, просто не монтируются с нашим феодально-мафиозным бытом.

«Нам нужен нормальный федерализм… Вернуть России нормальность, от выборов до экономики и социалки…» — эти слова активиста, цитируемые Белановским и Никольской и аттестуемые ими как неясные, гораздо лучше ухватывают суть, чем любые формальные прожекты.

Большинство оппозиционеров смотрят на вещи совершенно правильно и цели свои формулируют грамотно. Система спятила. Необходимо поставить вместо нее новую и постараться сделать ее нормальной. Это просто и понятно. Надо только понимать, что такая задача куда сложнее польской или бразильской.

Сергей Шелин