Навальный нащупал болевую точку власти

Политическая аксиома, утверждающая, что в России власть сменится не на выборах, возможно, постепенно превращается в политическую теорему. Причем, вполне вероятно, доказывать ее придется все тому же Алексею Навальному. Во всяком случае, все не так безнадежно, как могло показаться сразу после недавних выборов. Или, если уж быть совсем точным, теперь расхожий идеологический постулат позволительно переформулировать следующим образом: гибридный режим может не устоять перед гибридными методами сопротивления.

Собственно, никто и не ожидал, что Кремль вдруг проиграет эти плутовские выборы. Тем временем куда как важнее результаты «Умного голосования» в Новосибирске и Томске. Какими бы незначительными они ни казались на первый взгляд. Ведь уже давно стало общим местом, что большие перемены начинаются с малого. Так что отныне действительно оппозиционные депутаты есть не только в региональных парламентах Москвы и Санкт-Петербурга, но и в законодательных органах двух крупных городов Сибири. И, что весьма немаловажно, в этих сибирских агломерациях традиционно недолюбливают власть.

Популярная сейчас теория гласит, что авторитарные режимы не выдерживают сочетания двух факторов — массовых уличных протестов и раскола в правящем классе. Только при взаимодействии этих политических акторов, демоса и нобилей, начинает дробиться монолит существующей власти. И это как раз то, чего не хватает протестующим как в Белоруссии, так и Хабаровске. Таким образом, вышедшие на улицы люди не могут опереться не только на какой-либо легитимный институт, при всей условности этого понятия в реалиях пресловутого Союзного государства, но и даже на отдельных легальных оппозиционеров. Или, проще говоря, гражданское сопротивление некому возглавить и легитимировать.

В этом смысле показательными являются два исторических примера. Первый имел место совсем недавно на Украине. В ходе Евромайдана против Виктора Януковича выступила не только улица при поддержке тогдашних оппозиционных депутатов Верховной рады, но и почти все основные олигархи. Однако и этих значительных сил, скорее всего, оказалось бы недостаточно. Если бы не одно крайне существенное обстоятельство — двойная игра, как полагают многие, тогдашнего главы януковичевской администрации Сергея Левочкина. Хотя и в этих непростых условиях четвертому украинскому президенту, вычеркнутому по воле победителей из истории этой страны, удавалось сдерживать напор протестующих без малого четыре месяца.

Второй пример связан с Февральской революцией 1917 года. За ней в советской историографии, а вслед за этим и в массовом сознании, прочно закрепилось название «буржуазно-демократической». Между тем тогда произошло во многом стихийное народное возмущение, ограничившееся, правда, лишь Петроградом. Но потом оно переросло в солдатский бунт, который императорское правительство не сумело подавить. Словом, это социальное явление носило демократический, а не буржуазный характер.

Однако в рассматриваемом случае интереснее другое. Фактическая смена власти в стране произошла только после того, как революцию возглавили думские лидеры. Затем все произошло за считанные дни. Именно участники Прогрессивного блока в тесном союзе с высшими военными чинами вынудили отречься от престола Николая II. И тем самым, насколько это было возможно, придали видимость легитимности произошедшему перевороту. Как следствие, IV Государственная дума, а точнее, Таврический дворец, поначалу стал центром притяжения восставших.

Наверное, в том числе и этим можно объяснить, почему современная ручная Госдума стала предметом таких яростных подковерных баталий. В период транзита власти, который то ли уже начался, то ли еще только предстоит, очевидно, нельзя сбрасывать со счетов даже квазипарламент. Навальный, судя по всему, одним из первых разглядел перспективы совмещения уличной активности и легальной парламентской деятельности. Иначе говоря, он понял, что гибридные методы политической борьбы со временем дадут нужный ему результат. То есть нащупал болевую точку российской власти. К несчастью, это уразумели и его противники. Оттого и беда, случившаяся с ним по роковому стечению обстоятельств в августе.

Роман Трунов