«Я действительно сразу сказал, что я не буду отмазываться, и я поэтому здесь; если бы я стал отмазываться, если бы воспользовался телефонным правом, которое работает у нас в стране, — этого суда бы не было». Заинтересовался, послушал «последнее слово» Михаила Ефремова на суде; и там — да! — именно вот этот пассаж.
Процесс над актером все-таки тем хорош, что он действительно приоткрывает некие бездны. Наш подсудимый фактически сказал прямым текстом, что весь суд — это некий спектакль, на участие в котором он согласился исключительно по своей доброй воле; не захотел бы — и представления бы никакого не было. Что это — бравада? Эпатаж? Пьяный бред мегаломана?
Конечно, верить Ефремову не хочется. Не хочется верить, что живешь в стране, где люди «со связями» вольны сами выбирать, будут ли их судить или отпустят «так» — даже если их обвиняют в убийстве. Хотя не верить трудно. Тем более что именно об этом — о том, что судить всерьез Ефремова никто не станет и что ему тоже «ничего не будет», — судачили все кому не лень с самого момента столкновения.
Так что Ефремов просто все это подтвердил. Присовокупив, что он, дескать, сделал всем нам, так называемым «законопослушным гражданам», большое одолжение. Решил уважить наши смешные предрассудки насчет какого-то там «равного и беспристрастного правосудия» — и, так и быть, сыграл для нас роль обвиняемого. Чтобы мы, как и положено хорошим зрителям, вышли со спектакля душевно очищенными, отдохнувшими, пережившими катарсис.
Остается вопрос: а можно ли было Ефремову не допустить суда через то самое «телефонное право»? Думаю, вполне. Но, вероятно, это и был бы предел лоббистских возможностей Ефремова и его покровителей. Не допустить громкого и резонансного процесса, максимально все затянуть — а потом, года через три, по-быстрому оформить какой-нибудь условный приговор или, на худой конец, зачесть свой домашний арест в срок и тут же выйти. В общем, пойти по проторенному пути драматурга Радзинского.
Вы спросите: куда уж больше? Условка и «по отсиженному» — путь для простолюдинов, пусть и привилегированных. Настоящие российские брахманы (то, что в русском называется «элита» или «паханы») — это те, кто из подобных процессов выходит в статусе не условно осужденных, а потерпевших. Как вице-президент, он же генерал, «смотрящий» от ФСБ за ЛУКОЙЛом — некто Барков. Тоже лобовое в центре Москвы, тоже как бы «под камерами», тоже смертельный исход, только жертв две, причем обе — женщины. Итог — погибшие признаны виновниками аварии, а в числе потерпевших — не только Барков, но и компания ЛУКОЙЛ: машина-то была служебная, а она пострадала. Сын убитой пытался возмущаться, но и сам тоже вскоре умер. Это не говоря о хрестоматийном уже случае с сыном Иванова, сбившем старушку на переходе, так что она летела потом 10 метров в высоту. Тоже ведь был признан потерпевшим нашим самым гуманным судом!
Кстати, на ночь глядя включил Первый канал — там вспомнили про наезд Баркова и двух убитых женщин в связи с делом Ефремова. В ток-шоу «Время покажет!» ведущий Шейнин для начала грубо соврал, заявив, что «это дело было очень давно, где-то в 2003-м» (на самом деле — в 2010-м). Потом посетовал, признав, что виновник тогда действительно избежал наказания. И наконец, лучезарно улыбаясь, заявил, что «в наше время такое уже невозможно». Знаете, почему? «Потому что тогда, в 2003-м, еще не было таких острых политических ток-шоу, как наше, на телевидении!» И все сидящие в студии «эксперты» важно кивнули.
Алексей Рощин, политолог