Поглощение Белоруссии: и хочется, и колется

Владимир Путин, как это нередко бывает в его публичных выступлениях, в телеинтервью, вышедшем в эфир в четверг, 27 августа, высказал некоторые вещи, которые до того по большей части обсуждались только некоторыми наблюдателями, да и то лишь в качестве предположений и гипотез. В частности, он открыто признал, что «по просьбе афганских товарищей», пардон, главы Белоруссии Александра Лукашенко, сформировал «определенный резерв из сотрудников правоохранительных органов», который, если что, поможет белорусскому лидеру навести порядок у него дома.

Правда, Путин дал понять, что этот «резерв» можно попридержать. В соседнюю страну его не будут вводить до тех пор, «пока ситуация не будет выходить из-под контроля, и когда экстремистские, я хочу это подчеркнуть, элементы, прикрываясь политическими лозунгами не перейдут определенных границ и не приступят просто к разбою: не начнут поджигать машины, дома, банки, пытаться захватывать административные здания и так далее». Также Путин осудил создание неконституционных органов (намек на Координационный совет белорусской оппозиции).

Делая такие заявления, российский президент в правовом плане чувствует себя сегодня гораздо более уверенно, чем шесть лет назад во время украинской революции. Украина, в отличие от Белоруссии, не входила в ОДКБ и уж тем более между ней и РФ не было никакого Союзного государства. А то, что оказывать военно-силовую поддержку Минску Москва, даже по договорам ОДКБ и Союзного государства, может только в случае военного вторжения на территорию Белоруссии третьей страны, это, в случае чего, не будет играть абсолютно никакой роли. В 2014 году Кремль в Крыму действовал на гораздо менее зыбких правовых основаниях.

Естественно, для начала Путин сказал, что «это прежде всего дело самого общества и самого белорусского народа», и что «если люди вышли на улицу, все должны с этим считаться», однако тут же подчеркнул, что все перемены должны происходить исключительно в рамках существующей системы.

«За рамки действующей Конституции нельзя выходить!», — почти крикнул российский президент. И это на самом деле очень важный момент в его выступлении. Штука в том, что все авторитарные правители на постсоветском пространстве так откорректировали свои конституции, что в их рамках никакие перемены невозможны. Именно поэтому и Путин, и Лукашенко призывают оппонентов действовать исключительно в узких границах существующего закона. Поскольку менять его могут только они лично. И никак иначе. Так что все это, как говорил классик, «формально правильно, а по существу издевательство»…

Сказанное выше означает, что для того, чтобы реально демократизировать свои политические системы, оппозиционным силам в странах на постсоветском пространстве недостаточно заставить уйти того или иного автократа. После этого надо будет еще и серьезно менять законодательство. Как это, к ужасу Кремля, кстати, сделала та же украинская революция 2013—2014 годов, отменив решения бывшего президента Виктора Януковича, тоже попытавшегося узурпировать власть. Новая «бандеровская» власть Украины тогда сразу же вернулась к более демократической президентско-парламентской форме правления.

Но обратимся к сегодняшним реалиям. По словам Путина, «мы ведем себя гораздо более сдержанно и нейтрально по отношению к событиям в Белоруссии, чем многие другие страны, и европейские, и американцы, те же самые США. Мы действительно достаточно объективно, на мой взгляд, всесторонне, с обеих сторон освещаем события, происходящие в Белоруссии».

Тут российский лидер невольно выдал еще один секрет кремлевского Полишинеля. Он сводится к тому, что освещение событий в той или иной стране российскими СМИ — есть сугубо государственная политика. Захотим — и наши добрые СМИ преподнесут события как «ужас, ужас, фашисты-бендеровцы». Поступит другая команда — будем освещать аналогичные события совсем иначе.

Однако важно не только то, о чем сказал Путин, говоря о событиях в соседней стране, но и то, о чем он не сказал. «Объективное» освещение в российских СМИ того, что там сегодня происходит, осторожность с введением российских вооруженных сил туда объясняются особенностями кремлевской политики в отношении Белоруссии, спецификой ее внутриполитического положения и ее оппозиции.

Политолог Виталий Камышев на днях написал такой комментарий на моей странице в соцсети: «А ничего, что главные кремлевские пропагандисты, от Соловьева до Потупчик и Чулпан Хамаматовой, вдруг обрушились на Лукашенко и „всем сердцем поддержали демократическую революцию“? Вы любите порассуждать об экономической подоплеке политических телодвижений, неужели не видите, что конечная цель всей этой движухи — приватизация белорусской промышленности? Ничего, что политтехнологом Тихановской оказался насквозь прокремлевский Шкляров (изучите его биографию), который вел Ксюшу Собчак на президентских выборах? Ничего, что весь бизнес Тихановского связан с Россией? Ну, про Бабарико даже неловко говорить».

Об экономической экспансии Кремля, в том числе и в отношении Белоруссии я действительно говорил и писал не раз, и могу повторить снова. Те, кто в Москве определяют сегодня политику, давно осознали, что на основе сложившейся в России экономической системы, которая состоит в паразитировании на ее природных ресурсах, дальнейшее развитие страны невозможно. Но другой системы они не знают и не хотят знать. Соответственно, развития страны за счет внутренних резервов не будет. Остаются внешние. Отсюда «политический» (а на деле экономический) интерес кремлевских к «ближнему», и не только, зарубежью. Отсюда попытки закрепиться в Сирии, а также в Ливии и других частях Африки к югу от Сахары.

Белоруссия же — это и два мощных нефтеперерабатывающих комбината, и один из крупнейших в мире производителей калийных удобрений, и крупные машиностроительные предприятия, и так далее. Кроме того, Белоруссия рассматривается в Кремле и как существенный человеческий ресурс — это девять миллионов «этнически, исторически и культурно близких» потенциальных налогоплательщиков и солдат.

Однако «углубленная интеграция» Белоруссии в состав Российской Федерации, как оказалось, не такая уж простая штука. Ее в Кремле «и хочется, и колется». По отношению к Белоруссии, и особенно к последним событиям в этой стране, в Москве испытывают сложные чувства. С одной стороны, в Кремле испытывают консолидированную ненависть ко всем широким массовым народным движениям, идущим снизу. С другой, не секрет, что там предполагали что-то подобное после президентских выборов и надеялись половить рыбку в мутной воде любого массового протеста.

С третьей стороны, теоретически, российская власть с удовольствием заменила бы Лукашенко, стоящего стеной не только на пути протестов, но и на пути кремлевских олигархов к перечисленным выше белорусским «активам». Но сбросить «батьку» путем массовой народной революции? Подобный сценарий в Кремле даже в плохом сне не рассматривают, ибо страшно боятся, что он станет примером для внутрироссийской оппозиции.

Этот вариант в Москве кажется настолько пугающим, что там не учитывают даже тот факт, что абсолютному большинству белорусских оппозиционеров страшнее кошки (то есть Лукашенко) зверя нет. В том смысле, что многие из них, даже получая западные гранты, считают российский политический режим более приемлемым, чем собственный. Отсюда и российские политтехнологи на службе белорусской оппозиции, отсюда и сочувствие ей кремлевских пропагандистов. Однако, повторю: вариант революционной смены Лукашенко (даже руками прокремлевской белорусской оппозиции) для Москвы абсолютно неприемлем.

Если Лукашенко убежит в Россию (а куда ему еще бежать?) или официально пригласит российские войска в свою страну, то тогда — да. Я уже писал, что Москва в этом случае наведет в Белоруссии порядок «как она умеет».

Однако для Путина сейчас, как мне кажется, это хоть и возможный, но действительно не самый оптимальный вариант. Во-первых, горький украинский урок кое-чему его научил. Российская пропаганда может продолжать хорохориться и делать вид, что Москва все еще каким-то образом влияет на Украину, но на деле в Кремле, конечно, прекрасно осознают очевидный факт — 40-миллионная страна, населенная действительно братским народом, на обозримую историческую перспективу для России потеряна окончательно и бесповоротно. И Крым с Донбассом эту потерю никоим образом не компенсируют. Напротив, эти безнадежно дотационные территории повисли гирями на Российской Федерации.

Во-вторых, что в случае ввода российских войск в Белоруссию делать с ее государственностью? Отменять? А вдруг тогда часть белорусов и впрямь вспомнит о славных партизанских традициях? Втягиваться в долгую и неизбежно кровавую герилью с «братьями»? Не комильфо… Да и весь цивилизованный мир в этом случае взвоет так, что 2014 год с его антироссийскими санкциями покажется детскими играми.

В-третьих, что тогда делать с «батькой»? Ввезти его на российских танках обратно в Минск? Но в этом случае он уже будет «хромой уткой», наподобие Горбачева после его вызволения из Фороса… Зачем Кремлю Лукашенко в Минске в таком качестве? «Батька» ценен именно как сильный правитель, какие бы издержки для Москвы эта сила ни несла. «Возвести на трон» в Белоруссии откровенно промосковского президента? Тоже не очень понятно, как на это отреагирует белорусское общество. В общем, слишком много сложных вопросов, на которые сегодня ни у кого, в том числе и в Кремле, нет убедительных ответов.

Наконец, самое важное. Для Кремля сегодня существенно то, что режим Лукашенко устоял. Самые сложные испытания для него, во всяком случае на данный момент, уже позади. Белорусская оппозиция продемонстрировала, что в своей революции действовать революционными методами не готова, Лукашенко же показал (в том числе и буквально, взяв в руки оружие), что готов к применению любых средств для удержания власти. А это значит, что оппозиция может только просить, а решать будет все тот же «батька». Не самый лучший вариант для Кремля. Но и не худший, а главное, привычный.

Александр Желенин