Навальный, бесы и врачи

У истории c попаданием в реанимацию Алексея Навального есть один мерзкий аспект. Не считая, конечно, мерзости самой истории, которую я, как и многие, склонен считать отравлением, устроенным спецслужбами. Не обязательно, кстати, по указанию Кремля — насколько я знаю, они и частные заказы принимают. За последние годы при схожих обстоятельствах и симптомах чуть не улетали на тот свет Дмитрий Быков, Петр Верзилов и Владимир Кара-Мурза (дважды). Все трое — заметные критики нынешнего режима. К тому же для меня являются доказанными два случая, когда русские спецслужбы применяли редкие отравляющие вещества: это убийство Литвиненко в Лондоне и попытка убийства Скрипалей в Солсбери.

Так вот, момент, от которого меня сегодня почти физически тошнит, состоит в травле омских врачей противниками Путина, то есть сторонниками Навального. Да и не только омских, а любых — московских, петербургских, даже нью-йоркских, — которые посмели сказать, как они видят ситуацию с профессиональной точки зрения, вместо того чтобы осуждать политический режим. То есть не заявили публично: «Да, несомненно! Это яд по прямому указанию Кремля! А врачи помогали!»

Напомню, что в омскую реанимацию Навальный с неба свалился — в буквальном смысле слова. Случай был неожиданным, медикам не слишком ясным, состояние пациента оказалось тяжелым и нестабильным. Однако все процедуры, доступные больнице, от анализов до томографии, были сделаны — и лечение проведено. В Омск, к тому же, почти сразу прибыла бригада врачей из Москвы: от Минздрава и от Института Бурденко.

Одному из прибывших, реаниматологу Борису Теплых, досталось потом от сочувствующих Навальному по первое число — только за то, что он положительно оценил работу омичей. Потому что к тому моменту, когда Навального эвакуировали в Берлин, среди его сторонников сложился четкий консенсус: омские медики, прогнувшись под спецслужбы, намеренно убивали оппозиционера и заметали следы. Скрывали диагноз и врали про нетранспортабельность — тянули время, чтобы яд успел выйти из организма. (Мы уже не раз встречали эту уверенность не имеющих профильного образования людей — партия диванных вирусологов стала партией диванных токсикологов.)

Тут вот еще что важно. В здравоохранении работают не только врачи, но и администраторы. И если верно, что жену Алексея Навального к нему не пускали, требуя свидетельство о браке и доверенность от лежащего в коме мужа, — то это и мерзость, и нарушение закона. Я допускаю, что на главврача больницы Мураховского давили «сверху». Но все равно не понимаю, почему его письмо в берлинскую клинику Charité было передано журналистам и стало всеобщим достоянием (я прочитал его на сайте РИА Новости). Ведь в этом письме содержится информация о лечении и об анализах, которая составляет врачебную тайну. Он же всегда мог сказать, что не хочет идти под суд по статьям 13.14 КоАП и 137 УК.

И да, такой главврач вполне мог давить на сотрудников, указывая, что и где говорить, кого и куда пускать. Но давление — это одно. А неоказание помощи, намеренное нарушение протоколов лечения — совсем другое. Иными словами, нет никаких доказательств, что Навального в Омске держали, подчиняясь диктату ФСБ и придумывая некую «нетранспортабельность».

К сожалению, у меня есть печальный личный опыт, чтобы судить об этом. Несколько лет назад я оказался в схожей с Юлией Навальной ситуации. Мой пасынок попал в тяжелейшую автокатастрофу. Районная больница. Кома. Искусственная вентиляция легких. Нестабильное тяжелое состояние. Список повреждений — с «Илиаду». Больница под такие случаи не заточена, но есть договоренность, что примут в Военно-медицинской академии, где людей умеют собирать по косточкам. И есть договоренность с частной «скорой» о срочной транспортировке (это на медицинском языке называется «эвакуацией»). Однако районный врач говорит нам с женой именно то, что сказали Юлии Навальной: «Сейчас он нетранспортабелен». Любая перевозка — огромный риск. И поскольку шансы выжить были 50 на 50, то дни ожидания стали самым большим адом в моей жизни. Когда ты абсолютно бессилен, а одна из родственниц, обезумевшая от горя, говорит, что ты специально убиваешь пасынка, «ведь родного бы на руках перенес…»

У моей истории в итоге был хэппи-энд. И я до сих пор дико благодарен всем врачам, которые вытаскивали пасынка с того света. Я тогда много чего про их жизнь узнал. Как на них давят разом родственники, обвиняя в плохой работе, и начальство, заставляя документировать каждое движение. Что они заполняют все бумаги от руки, поскольку лишь такие записи принимает в качестве доказательства суд, куда на них нередко подают. Что любой хирург периодически совершает ошибки. Что в России больницы не страхуют профессиональные риски своих сотрудников, в отличие от Запада. Вот почему в Лондоне знаменитый нейрохирург Генри Марш может во время операции ошибиться, но сохранить работу и должность. А потом спокойно в своей книжке написать, как родственники ставшей по его вине калекой пациентки выиграли суд и страховая компания выплатила им миллионы фунтов компенсации…

Если Навальный — лицо прекрасной России будущего, то я хочу, чтобы в ней у врачей были такие же зарплаты, условия работы и профессиональная защита, как на Западе. И я против того, чтобы мир делился лишь на своих и врагов.

Я ведь вижу, что произошло с реаниматологом Теплых. Он изложил свой взгляд на произошедшее с Навальным, и его мгновенно в соцсетях стали унижать и оскорблять, называя путинским прихвостнем. А потом то же самое случилось с реаниматологом из Нью-Йорка Евгением Пинелисом, который в отчаянии — «я не хотел войны, потоков грязи, оскорблений!» — вынужден был стереть свои посты про лечение Навального. А еще чуть позже набросились на главу той самой частной «скорой», что эвакуировала моего пасынка, — Льва Авербаха…

Знаете что, ребята? Ваше требование для врачей проклинать преступный режим ничем не отличается от требования этого режима для медицинских начальников вступать в ряды «Единой России». Вы такие же, только с противоположным знаком. И если в прекрасную Россию будущего станут брать только тех, кто может кричать: «Путин дал команду убить Навального, и врачи в Омске — убийцы!» — то я в такой стране жить не хочу. Мне тогда милее Германия настоящего, где в телерепортажах от ворот клиники Charité постоянно раздается: «мутмаслих унд шпекулятиф». Mutmaßlich — это «предположительно». И тому, что Навальный оказался в немецкой клинике, где не только не будут сливать анализы, но и не станут подыгрывать ничьим ожиданиям, я рад по этой причине тоже.

И еще. Должен признать, что реакция адептов Навального означает одну печальную вещь. Владимир Путин, к режиму которого у меня нет никакого почтения, сумел-таки решить главную проблему гибридной автократии — по передаче власти. Преемником теперь может быть любой. Хоть ярый путинец, хоть ярый антипутинец. Он сохранит главные черты нынешнее строя: своим можно все, а чужим — ничего.

И Володин, к сожалению, прав: Путин — это Россия, Россия — это Путин.

И, к сожалению, прав Песков: mutmaßlich, после Путина в России будет снова Путин.

Поправляйся, Леша.

Дмитрий Губин