Вычитание Лукашенко

Ниспровержение основ, по существу, такая же неотъемлемая часть исторического процесса, как и государственное строительство. И в этом смысле многообразные «традиционные ценности» и «духовные скрепы», взятые на вооружение российским политическим руководством и долженствующие сохранить статус-кво, не более чем иллюзорный самообман. А кажущаяся оправданность этой мировоззренческой квазисистемы — всего лишь фикция.

Только за последний век мироустройство изменялось самым радикальным образом, как минимум, четырежды — после Первой и Второй мировых войн, антитрадиционалистской революции 1968 года и в результате краха советской модели социализма в 1989—1991 годах. Иначе говоря, то, что еще недавно казалось незыблемым, уже вскоре начинало трещать по швам и затем неуклонно превращалось в разрозненные воспоминания.

Россия же с определенного времени словно перестала попадать в такт движению истории. И, как следствие этого, оказалась в сильной зависимости от привходящих обстоятельств. Вероятно, точка невозврата была пройдена еще в начале XIX века, когда не были завершены и без того половинчатые реформы Александра I. Между тем эти назревшие преобразования, видимо, были последней надеждой на мирный переход власти в будущем.

Впоследствии практически любой российский правитель шел на уступки обществу с заведомым опозданием, неизбежно подготовляя крах старого и, казалось бы, такого прочного мира. При этом фактическая смена политических режимов в России происходила почти что исключительно насильственным путем. И здесь становится особенно очевидным, что и нынешняя верховная власть мало чему научилась. Ведь ее первая реакция на события в Белоруссии — яркий тому пример.

Возникает эффект дежавю: Владимир Путин заранее, еще до объявления официальных результатов, поздравляет Александра Лукашенко с победой на президентских выборах. Точь-в-точь как Виктора Януковича в 2004 году. После чего в дело вступает улица, и ситуация становится труднопредсказуемой. Все это говорит, и весьма красноречиво, об истинном уровне кремлевских экспертов, неспособных учитывать прошлые ошибки. К тому же умение попадать в очередной внешнеполитический тупик давно стало отличительной чертой официальной Москвы.

Как бы то ни было, многое, что называется, лежит на поверхности. При всех различиях между Белоруссией и Украиной у них есть общее историческое прошлое. Оба эти государства в Средние века были основой Великого княжества Литовского, затем объединившегося с Королевством Польским в Речь Посполитую. Таким образом, белорусская и украинская политическая традиция, восходящая к феодальной вольнице и шляхетской демократии, прямо противостоит московско-ордынским порядкам. И чем дальше, тем больше это коренное отличие будет проявляться. Просто потому, что жизнь в Польше и Литве, при всех ее недостатках, выглядит более привлекательной, чем в нынешней России.

Имперский и советский периоды, безусловно, наложили неизгладимый отпечаток как на Белоруссию, так и на Украину. Однако так называемый Западный край Российской империи, включавший в себя немалую часть современных белорусских и украинских земель, всегда был источником беспокойства для центральной власти, где бы она ни находилась — в Петербурге или в Москве. Эти территории все время как бы шли не в ногу со столичными политическими веяниями.

Революционные изменения 1917 года, перевернувшие Петроград, пришли в Западный край с заметным опозданием. Причем, скорее, как защита от большевистской экспансии, нежели чем осознанная необходимость. Примерно то же самое происходило в 1991 году. Когда Москва сопротивлялась ГКЧП, Киев выжидал, а Минск и вовсе оставался советским традиционалистом.

Однако в XXI веке колесо истории как будто покатилось в обратную сторону. Сначала прогремели два Майдана, выбившие из привычной колеи российскую политику на постсоветском пространстве. И вот теперь начались стихийные народные возмущения в Белоруссии. Выходит, что над Московией вновь навис призрак Великого княжества Литовского.

Откровенно говоря, еще совсем недавно последовательность смены многолетних правителей Белоруссии и России представлялась немного другой. Думалось, что сначала уйдет Путин и лишь затем лишившийся привычной поддержки Лукашенко. Как ни крути, а все ж таки белорусская автократия смотрелась более монолитной, более способной противостоять политическим катаклизмам. Российская же система, наоборот, хотя бы просто в силу размеров страны, казалась весьма уязвимой перед уличной активностью масс.

Однако белорусский протест, справедливо названный сетевым, внес свои коррективы в эти представления. Монолит власти Лукашенко треснул буквально за несколько дней. Теория, утверждающая, что горизонтальная и децентрализованная организация больше соответствует современным реалиям и потому способна одолеть вертикальную и централизованную структуру, снова может подтвердиться на практике. И этот очевидный факт наверняка беспокоит российский правящий класс, судорожно пытающийся понять: кто же следующий?

Тем временем сложилась парадоксальная ситуация. После прошлогоднего краха идеи Союзного государства у белорусского «батьки», наверное, нет более заклятого друга, чем его российский коллега. Однако Путин вынужден действовать крайне осторожно. Малейшее неверное движение — и Россия получит еще одного беглого президента, но с высокой долей вероятности оттолкнет от себя Белоруссию.

Поэтому, чтобы получить правильный результат, Путину надо вычесть из суммы слагаемых одно из слагаемых — Лукашенко. Другой вопрос, что это только первое задание в этой контрольной работе. Так что даже верное решение всего лишь означает переход к следующей задаче, не спасая от провала на государственном экзамене.

Роман Трунов