«В затылок старым мастерам никто не дышит — нет ни возможности, ни вдохновения»

Алексей Дмитриевич Рейпольский — классик книжной иллюстрации, знакомый практически каждой советской семье по книгам сказок Шарля Перро, сборникам произведений Пушкина, романам Достоевского и Вальтера Скотта. Также он написал более ста картин маслом, множество акварелей, пастелей, темперных работ, иконописных произведений. Работы петербургского художника хранятся в Государственном Эрмитаже, Государственном Русском музее, Российской национальной библиотеке, библиотеке Ватикана, в частных собраниях в России и за рубежом.

О том, можно ли ждать в современной книжной графике шедевров, схожих с наследием прошлого, Алексей Рейпольский рассказал обозревателю «Росбалта».

— Алексей Дмитриевич, расскажите, с чего начался путь графического искусства в культуре России.

— Графика берет свое начало еще в наших старинных рукописях, миниатюрах, иконописных работах. Но в современном виде вся наша школа обязана реформам Петра Великого, с появлением иностранцев и влиянием европейской гравюры. То, что было создано в XVIII веке, сохранилось и получило развитие, и если сравнить нашу школу с европейской, то можно заметить, что сейчас там утеряны многие традиции.

В русской графике было очень много изумительных имен: Рудаков, Кибрик, Шмаринов, Басмановы, Пахомов. Общество «Мир искусства» — это вообще особая история. Мне повезло застать многих мастеров и пообщаться с ними лично. Некоторые живы и сейчас. К сожалению, недавно скончалась Татьяна Порфирьевна Капустина — величайший иллюстратор-анималист, превосходивший коллег чутьем, любовью к изображаемому предмету.

— Каково состояние графической школы в настоящий момент?

— В России сейчас тяжелое время для нашей отрасли в принципе, так как прекращено государственное обеспечение художников и издательств. Государство действует во вред себе, лишаясь гарантии, что издательства будут выпускать то, что отвечает его интересам. Частники работают в собственных интересах, и результаты оставляют желать лучшего. Продажи книг в магазинах всегда идут с наценкой, так как надо платить за аренду, доставку, зарплаты персоналу, и в итоге человек между покупкой книги и продуктов, конечно, выберет продукты. Так что обстоятельства для искусства крайне неблагоприятны.

Если взять зрелищные виды — кино, музыкальные театры, даже выставки ледяных или песочных скульптур — они получают поддержку, а художников государство игнорирует. Мы сами ищем, сами оплачиваем мастерскую, зал для выставки, доставку, развеску, этикетки, издание буклета. Вот как сложно представить свое творчество на суд зрителя. Остаются библиотеки, малые арт-пространства. А ведь творческое общение очень важно для художника — молодому нужен опыт, а для пожилого это подведение итогов.

— Как же творческий процесс был организован в СССР, в том числе в «Детгизе», где вы работали художественным редактором?

— В советское время к работе художника было внимательное и бережное отношение, редакция помогала, направляла, но ни в коем случае не переделывала на свой лад. Работа с выпускником вуза требует особых усилий, так как труд художника сложен даже физически.

Поначалу давали несложные работы, по три-четыре рисунка, и на этом можно было оттачивать мастерство. Кроме того, было материальное обеспечение, авансы, хорошие гонорары, в отличие от нынешних. Был также Художественный фонд, обеспечивающий станковистов заказами. Я сам участвовал в его работе, делал сказки для детских садов в акварельной технике. Всегда были заказы от Домов культуры, общественных зданий, домов отдыха, школ, институтов, даже заводов.

— Сегодня работу художника-иллюстратора можно рассматривать как источник дохода?

— Едва ли, потому что все издательское дело сосредоточено в Москве и Петербурге и продается там же. И даже здесь мало издательств, которые могут позволить себе печатать книги с иллюстрациями. К тому же помимо отсутствия государственной поддержки, не хватает и частных заказов в связи с нагрузкой на бизнес. Если книжка плохо продается, договор с художником просто расторгают, потому что частникам некогда ждать.

— Правда ли, что в советское время люди читали больше, чем сейчас?

— Во всяком случае, государство было заинтересовано в этом, особенно в детском образовании, поэтому обеспечивалась доставка детских книжек во все уголки страны — помню, как я получал много благодарных писем из Средней Азии за свои книги. Тиражи доходили до нескольких миллионов, мои детские книжки стоили недорого и продавались в каждом киоске. И так и должно быть. Ребенку необходимо иметь перед глазами хороший образец.

— На что же сейчас может рассчитывать молодой художник, только окончивший вуз?

— Школа поставлена в такие тяжелые условия, что он лишается энтузиазма еще на этапе обучения. Преподаватели получают мизерные зарплаты, несоизмеримые с их нервными и физическими затратами, уменьшается количество часов.

Я помню по своей художественной школе и графическому факультету, какие были теплые и уважительные взаимоотношения между педагогами и учениками, как серьезно и внимательно относились к будущему специалисту, которому предстояло служить народу. Сейчас это утрачено. Потерять школу легко, а сформировать ее очень трудно. Старые мастера не вечны, а в затылок нам никто не дышит — молодежь не имеет ни возможности, ни вдохновения.

— Над чем вы сами работаете в настоящее время?

— В печать вышли мои иллюстрации к сказкам Пушкина, Перро, Андерсена, Топелиуса, «Тысяча и одной ночи», «Руслану и Людмиле». К 200-летнему юбилею Лермонтова, я сделал несколько книжек с литографиями, раскрашенными акварелью, — пьеса «Маскарад», «Мцыри», «Ашик-Кериб», «Песня про купца Калашникова». Еще я иллюстрировал «Повести Белкина» к юбилею Пушкина, а позже оформлял «Маленькие трагедии» и поэмы Пушкина, с заставками, концовками и иллюстрациями.

Для художника важен момент, когда можно выпустить книгу к значительной дате, скажем, к юбилею писателя, в том числе и для того, чтобы обратить на себя внимание издательства. А в данный момент я заканчиваю работу над «Белыми ночами» Достоевского, в акварели и карандаше. Когда-то это была моя любимая книга, с черно-белыми иллюстрациями Мстислава Добужинского. Он в основном изобразил пейзажи, а я решил поработать в цвете и сделал, помимо иллюстраций, пять заставок, пять концовок, форзац и обложку. Хотя иногда не стоит браться за сюжеты, уже имеющие хорошее графическое сопровождение. Бессмысленно тягаться с грандиозными работами Доре или Гранвиля.

— Какую роль в вашем творческом процессе играют современные технологии?

— Компьютерные возможности облегчают работу художника. Обложки к «Золотым сказкам» я исполнял маслом на холсте, затем фотографировал и переносил на диск для издательства. Не всегда редакторы удачно этим пользовались, но в основном воспроизводили более-менее точно.

Бывали и недопонимания: к примеру, я сторонник классических шрифтов, типичных для эпохи и стиля русской классики, а издательству важно, чтобы книжка была броской и привлекающей внимание. Например, книга «Руслан и Людмила» во всем хорошо оформлена, но лапидарный шрифт выбивается из общего фона.

— Каким образом вы пришли к творчеству на тему православия?

— Среди моих предков было много священнослужителей, и мой сын также параллельно с графическим факультетом Мухинского училища окончил духовную семинарию и сейчас служит в церкви в деревне Яблоницы Волосовского района Ленобласти. Я же практикуюсь в Священном писании только как художник.

Но это уникальный опыт, который невозможно было представить себе в советское время. Я сделал серию сюжетов из Евангелия, Ветхого Завета, среди них «Видение Иезекииля», «Саломея с головой Иоанна Крестителя». Главная задача иллюстратора — воспроизвести близко к тексту, соблюдать историческую точность, чтобы зритель мог познакомиться с эпохой, костюмами, пейзажами. Воображение здесь должно быть на втором плане.

Беседовала Людмила Семенова

«Росбалт» представляет проект «Новые передвижники», знакомящий петербуржцев с ключевыми событиями и именами в художественной жизни культурной столицы.