А куда девалась власть?

Вопрос «где власть?», который, вероятно, задают сегодня многие россияне, не так безопасен для ее представителей, как кому-то может показаться на первый взгляд. Потому что, если граждане начинают проявлять такой интерес в момент, когда эта самая власть не выполняет свою основную функцию, для исполнения которой, как считается, ее нанимают в первую очередь — функцию защиты народа — люди начинают задаваться еще более крамольными вопросами. Например, зачем нужна власть, которая не защищает народ именно тогда, когда людям это нужнее всего?

Именно такие вопросы начинают задавать или будут задавать граждане в самое ближайшее время, поскольку власти сейчас толком нет. Мы видим ее в основном в телевизоре. Там, да, она присутствует, изображет заботу и даже сорит деньгами: этим дам три тысячи рублей, этим — пять, а кому-то вообще десять. То есть виртуальная власть у нас по обыкновению активна и эффективна.

Однако в реальной жизни власть минимизировалась, скукожилась. Ее почти нет, хотя в разгар эпидемии, казалось бы, настал тот момент, когда стоит употребить ее для всеобщего блага.

… В большом известном супермаркете открыт отдел не менее известной телекоммуникационной компании. Человек пять сотрудников выстроились в ряд. Ни на одном нет ни масок, ни перчаток. Да, в 12-миллионом городе сложно, да и не нужно контролировать всех и каждого, но в наиболее опасных стационарных местах вроде крупных магазинов это ведь делать вполне реально. И где здесь та полиция, которая так рьяно разгоняет проходящие раз в год уличные шествия оппозиции? Нет ее.

Еще примеры навскидку. Рядом с нашим домом большая детская площадка на которой тусуются два десятка детей и подростков. Естественно, без всяких масок и перчаток. То, что они перезаражают друг друга и пойдут домой, где их ждут пожилые и не очень здоровые родные, их вероятно совершенно не волнует, но представителей власти-то это беспокоить должно! Препроводить хотя бы часть этих детей домой, оштрафовать их родителей было бы в нынешних условиях вполне разумной и законной мерой. Но никаких полицейских или дружинников рядом.

Той же ночью у меня под окнами во дворе до утра веселилась пьяная компания. Это и в обычные времена вообще-то административное правонарушение, а сейчас вдвойне. Излишне говорить, что и в этот раз никаких полицейских сирен я так и не услышал.

Между тем, если мы посмотрим на динамику распространения коронавируса в мире, которую в ежесуточном режиме дают два авторитетных международных источника — университет Джонса Хопкинса и сайт Worldometer, то увидим что Россия не только занимает второе-третье место среди более 200 государств по общему числу инфицированных COVID-19 (на 14 мая в РФ 252.245 зараженных). Проблема еще и в том, что последние пару недель Россия находится в числе лидеров по темпам прироста новых заболевших. И что-то подсказывает, что это вызвано отнюдь не только тем, что у нас блестяще поставлена процедура выявления новых больных. Не думаю, что в развитых европейских странах или в Северной Америке эта процедура хуже, чем в России с нашей полуразваленной медициной.

И вот именно в такой острый момент в России начинается ослабление карантинных мер. В Москве, где находится половина заболевших в стране, запускаются промышленные предприятия и стройки. А это значит, резко возрастет число контактов людей не в парках, которые закрывать как раз не стоило (прогулки на свежем воздухе всегда были одной из мер профилактики любых вирусных инфекций), а именно там, где избежать их практически невозможно — в городском транспорте и на предприятиях.

Инструкции властей о том, как надо работать, чтобы не заболеть, соблюдать «социальную дистанцию» и использовать маски с перчатками, это, конечно, все здорово, но, в первую очередь, для самой власти. При плохой игре такая показушная забота помогает ей сохранить лицо. При том, что очевидно же, что все эти инструкции чистая формальность и на производствах они неизбежно будут нарушаться.

«Постепенный» выход из карантина при том масштабе прироста новых больных в России, который имеется на сегодняшний день, может быть объяснен только тем, что наша власть не может и не хочет больше выступать как представитель всего народа. Она не хочет больше тратить на это деньги. Этот шаг в очередной (далеко не первый) раз демонстрирует, что она является выразителем в первую очередь интересов капитала, который не желает больше «разорятся» в интересах всех.

На самом деле имущие классы, представителем которых и выступает российская, и не только, власть, сейчас просто откровенно переходят к политике, которую на днях простодушно сформулировал президент Белоруссии Александр Лукашенко: «А как можно жить? 135 кг веса, сердце не работает, то не работает, это. Вирус атакует слабых!».

Это политика социального дарвинизма в его так сказать чистом, стерильном виде — пусть выживает сильнейший, хватит тратить деньги на слабых и больных. Что играет на руку тем, кто говорит, что российская власть творит сейчас практически то же самое, что в Белоруссии делали с самого начала эпидемии — делает ставку на то, что старые и больные перемрут, издержки бизнеса на социальную политику сократятся и в итоге нация станет сильной и здоровой.

Вот только проблема в том, что физически сильный и здоровый не значит умный и талантливый. Древняя Спарта, к примеру, где по преимуществу тоже культивировались физическая сила и здоровье (немощных спартанцы сбрасывали со скалы), в отличие от остальных греческих полисов не оставила миру практически ничего — ни шедевров архитектуры и скульптуры, ни имен великих философов, ученых и писателей. Ничего. Единственное достоинство спартанцев было в том, что они умели стойко рубиться в пешем строю, героически защищая свою олигархическую политическую систему…

Только вот в современном мире нужны не только и даже не столько крепкие воины, сколько творческие, образованные, способные к саморазвитию люди. Именно увеличение числа такого рода людей и определяет сегодня и будет определять завтра научный, культурный и технологический прогресс общества.

Вот, например, в Чечне, этой нашей сегодняшней Спарте, где много крепких молодых парней, от коронавируса умер заместитель главврача республиканской станции скорой помощи. Есть ли там достойная замена этому специалисту и много ли будет проку если его заменит подкачанный боец смешанных единоборств? А сколько талантливых, образованных, полезных обществу, хотя возможно и не очень здоровых и не молодых людей умрет в результате той политики, которая берется сегодня на вооружение в России? Им будет достойная замена, с учетом развала не только системы здравоохранения, но и нашей системы образования?

Риторические вопросы…

Однако все это лишь слова. Реальная политика в отношении ковида в РФ определена. Конечно, Путин с экрана телевизора не будет открыто говорить то, что сказал своему народу Лукашенко. Выступая последний раз по ТВ, российский лидер аккуратно переложил всю ответственность за противоэпидемиологическую и экономическую политику на глав регионов. Дескать, решайте сами по обстановке. Однако, как было сказано выше, по факту процесс отмены антикарантинных мер по стране уже запущен.

Естественно, компенсироваться этот переход от якобы патерналистской политики к откровенному социал-дарвинизму в России будет правильными словами и отечески теплым взглядом президента с экранов телевизоров.

Однако психотерапевтический эффект еженедельных телевыступлений Путина неизбежно будет снижаться. В конце концов все приедается. Способности верховного жреца по манипулированию сознанием масс бесконечно эксплуатировать невозможно. Понимают это в Кремле или нет — пока непонятно. Не исключено, что окружение президента совершенно искренне уповает на силу его телемагии как на основное средство контроля над ситуацией в стране. Проблема лишь в том, что у любого, даже долгоиграющего, средства есть срок годности, а безработное и полуголодное бытие миллионов людей все больше будет брать их за горло. И никакими сеансами телевизионной психотерапии компенсировать это будет невозможно.

Александр Желенин