«Мир иллюстраторов — очень женская сфера»

Елизавета Бухалова — петербургский художник-график, книжный иллюстратор, член Союза художников России с 2015 года. В 2009 году она с отличием окончила кафедру станковой и книжной графики в Санкт-Петербургской Художественно-промышленной академии имени Штиглица. Елизавета также занимается живописью, дизайном, фотографией и изготовлением кукол, а с 2008 года участвует в выставках на различных площадках Санкт-Петербурга. О будущем книжного рынка и месте женщины в живописи Елизавета Бухалова рассказала в интервью обозревателю «Росбалта».

— Елизавета, как вы считаете, художниками рождаются или становятся? Какой вариант относится к вам?

— Я считаю, что без врожденных способностей и определенных качеств ты не станешь художником. Вопрос в том, смогут ли родители на раннем этапе увидеть эти способности и помочь их развить. Тут как в притче о зарытых талантах. К тому же степень одаренности может быть разной. Есть очень талантливые люди, которые всегда пробьются, как росточек через асфальт, а другим нужно помочь.

Когда я училась в школе, нам говорили: успех в вашей области — это 5% таланта и 95% трудолюбия. Поэтому еще от характера зависит. Так что нужны способности, трудолюбие и среда, которая будет способствовать развитию.

Я считаю, что мне повезло, родители очень старались помочь. Когда я уже вступила в Союз художников, папа сказал мне: «Как хорошо, что мы угадали с твоей профессией». Получение образования было связано с определенными сложностями: мы жили в пригороде, откуда приходилось далеко ездить и в специальную школу, и в Аничков дворец, и в художественную студию. В семье не было художников, для родителей это была новая, не очень понятная сфера. Думаю, что они сомневались, стоит ли все таких усилий. Сейчас я очень им благодарна за поддержку. Думаю, что меру таланта, отпущенную мне Богом, удалось раскрыть.

— Мы знаем, что в художественных вузах Петербурга преобладает женский контингент, и в то же время мир классического и современного искусства по-прежнему в основном остается мужским. С чем связано такое противоречие?

— С тем же, с чем и всегда: для большинства женщин важную роль играет семья, основная часть заботы о детях и о доме ложится на нее. Мужчина, даже самый вовлеченный отец, не уделяет этому столько времени. К тому же в контексте «классического и современного искусства» нужно уточнение: станковые, какие-то масштабные вещи — это действительно мужская сфера. Кафедры монументальной живописи, скульптуры, обработки металла, архитектура — преимущественно мужские. Среди дизайнеров тоже много мужчин.

А женщине важно потом совмещать работу с материнством, и у меня в этом смысле идеальная профессия. Насколько я могу судить, мир иллюстраторов — это как раз очень женская сфера. Женщины чаще выбирают малые жанры, нам приходится быть более гибкими, перенаправлять творческую энергию в другие русла. Хотя если у женщины несколько детей и нет помощников, то она на годы может вообще выпасть из профессии и уже не вернуться.

— С какими трудностями может столкнуться молодой художник на пути к признанию и какое место на этом пути занимает прием в Союз художников?

— Во-первых, недостаток трудолюбия. Когда заканчивается учеба, где студента контролируют и подгоняют, человек предоставлен сам себе и внешняя мотивация должна смениться на внутреннюю. Хорошо, если она изначально такой и была, но к сожалению, так не у всех. Остро встает вопрос самоорганизации, способности работать без внешних факторов.

Второе — несоответствие собственных амбиций реальной ситуации. Все мы крутые на первом курсе, к пятому-шестому курсам немного более адекватно себя воспринимаем, но это еще далеко от объективной самооценки.

И третья проблема — финансовая. Надо на что-то жить, особенно если появляется семья и дети. Мастерскую надо снимать, и нужен постоянный источник заработка. Молодому художнику сложно все это обеспечить своим трудом. Если есть финансовая подушка безопасности, обеспеченная семья, своя квартира или мастерская досталась по наследству, то, конечно, проще. Если читать воспоминания художников, у всех были финансовые трудности. Но мне кажется, хотя я могу ошибаться, что тогда было больше уважения к профессии.

Сейчас такое время: все привыкли к быстрой смене картинок и ты не можешь себе позволить пять лет писать полотно. А Союз художников в настоящее время — только возможность потешить свои амбиции. Может быть, в советское время это была мощная структура, возможность получать заказы и мастерскую, а сейчас реально она ничего не дает, кроме бесплатного посещения музеев. Это как мой красный диплом: я знаю, что он у меня есть, но у меня ни разу никто из работодателей про него не спросил.

— Почему вас особенно привлекла именно специализация книжного иллюстратора?

— Это сложилось еще с детства, когда я много рисовала и очень любила читать. А еще я тогда пыталась делать маленькие книжечки, которые, к счастью, сохранила мама. Я помню, что у меня была мечта делать «настоящие книжки», в школе я пыталась делать журнал, на меня магически действовали все эти строчки: тираж, подписано в печать, главный редактор, печать офсетная.

— Каково сейчас состояние книжного рынка и в частности бумажной детской литературы? Действительно ли она утрачивает позиции по сравнению с увлечением детскими гаджетами?

— Когда я еще училась в институте, у меня появилась первая «читалка» — устройство для чтения электронных книг. Я тогда подумала: это так удобно, бумажная книга умрет вообще, куда я пошла учиться, это же исчезающая профессия, зачем это все нужно…

А потом оказалось, что вовсе нет. Взрослая литература, по-моему, не требует иллюстрирования, а детская иллюстрация сейчас на подъеме. Я не знаю, как обстоит ситуация на данный момент в связи с карантином, хотя полагаю, что это большой удар для издательств. Но насколько я могу судить, гаджеты — гаджетами, а книги — книгами. Ведь и в нашем детстве были те дети, которым читали книги, и были те дети, которых сажали у телевизора. Это уже зависит от семьи.

Действительно был такой период, когда прилавки заполонили книги с совершенно жуткими иллюстрациями, но он, к счастью, прошел. Сейчас очень много красивых, прекрасно изданных книг, многое переиздается из классики книжной иллюстрации, много новинок, много переводных. Я мечтаю съездить на Болонскую книжную ярмарку — в этом году ее отменили из-за пандемии, а вообще это очень масштабное мероприятие. И у нас в Петербурге есть ежегодный Книжный салон. Не думаю, что гаджеты вытеснят полностью книги, здесь просто разные категории потребителей.

— Какую роль в физическом и духовном развитии детей играет приобщение к творчеству? В вашей семье оно является обязательным элементом воспитания или все зависит от индивидуальных предпочтений ребенка?

— В физическом — если только негативную, а в духовном — конечно, это формирует общий уровень культуры. У меня была такая позиция, что для творческого развития достаточно, чтобы художественные материалы были в свободном доступе. Помню, мы ходили на презентацию книги Антона Ломаева, очень известного петербургского иллюстратора. У него три сына и ему задали вопрос: ваши дети рисуют? И он тогда ответил примерно в таком роде: важно не просмотреть момент, когда ребенок по накатанной идет по стопам родителей, а на самом деле это совсем не его. То есть мог бы получится хороший музыкант, а пошел по накатанной и получился плохой художник.

У меня тоже был такой страх, что я на автомате направлю свою дочь не туда (говорить пока могу только о старшей, ей 9 лет, с младшими еще не очень понятно). Родители развивают детей так, как умеют, как им легче, но я все-таки очень старалась идти именно от ребенка.

Сейчас она у меня действительно пошла в художественную область: занимается в Аничковом дворце в дизайн-центре, несколько лет занималась каллиграфией и лепкой. Но если вдруг в подростковом периоде она решит поменять направление, я ни в коем случае не буду как-то давить, не прорвется вот это: в тебя же столько вложено! Мне важно, чтобы это было именно ее. Конечно, мне было бы легче, если бы все мои дети пошли в художники: я знаю, как им помочь на каждом этапе, какие нужны кружки, какой я хочу видеть результат, чего я хочу от педагогов, — я четко это представляю, и я могу их направить, сказать в детстве те вещи, которые я, например, только в 11 классе узнала. Но все-таки у меня задача идти от конкретной личности.

— В магазинах можно увидеть много наборов для прикладного творчества, ориентированных на разные возрастные категории. Это игра, маркетинговый ход или в этом есть какая-то культурная составляющая?

— Я думаю, у людей вообще есть потребность в творчестве, потому что всегда было народное искусство: вышивка, ткачество, керамика, деревянная резьба, роспись. И то, что сейчас многие лишены возможности творчества, — противоестественно. А что касается наборов: ну хочешь ты попробовать сделать мозаику, сразу столько вопросов, где взять это стекло, какой нужен инструмент и так далее. Человек хочет попробовать, но не разбирается в этом вопросе и это технически сложно организовать, так и желание пропадет. А тут есть наборчик, все уже готово.

Хорошо, что есть возможность попробовать технику, — если человека «зацепит», он найдет возможность заниматься этим более серьезно. А для детей особенно важно пробовать, у них же так быстро все меняется: сегодня он хочет стать художником, завтра ветеринаром, потом он вообще решил в балет. И это нормально, а вот если ребенок ничего не хочет, или у него нет достаточно доверительных отношений с родителями, чтобы он мог эти свои желания озвучить, — это ненормально. Понравилось — не понравилось, получилось — не получилось, но все равно полезно, что-то в памяти осядет.

Многое в этих наборах зависит от уровня вкуса. Я вот совершенно не переношу живопись по номерам, но знаю, что кому-то нравится этим заниматься.

— Дарите ли Вы кому-нибудь собственные работы?

— Смотря какие: живопись дарю редко и только близким родственникам, а книги — часто.

Беседовала Людмила Семенова

«Росбалт» представляет проект «Новые передвижники», знакомящий петербуржцев с ключевыми событиями и именами в художественной жизни культурной столицы.