Здравствуй, кризис: запасаемся попкорном и успокоительным

Нефть дешевеет, рубль падает, число зараженных коронавирусом в России растет, а наша Конституция неуловимо напоминает безразмерную сумку, в которую складывают все, что плохо лежит. Новый финансовый кризис не только грозит совпасть со внутриполитическим, но и умножиться на эпидемию.

Действительно ли с мировой и отечественной экономикой все так плохо? Или истерика все же раздута? Как реагировать на происходящее россиянам и чего ждать? Эти вопросы в пресс-центре «Росбалта» обсудили Вадим Жартун, директор консалтинговой компании Nova Team, и Роман Романов, социолог и политконсультант.

Нефтяной всадник Апокалипсиса

По интернету разошелся мем о всадниках Апокалиписа-2020. Имя первого — Коронавирус, второго — Слабый рубль, третьего — Дешевая нефть. Четвертого с легкой руки интернет-пользователей нарекли Вечным президентом. Своей апокалиптической версией поделился и экономист Вадим Жартун.

«Люди связывают падение цен на нефть с коронавирусом, но не замечают другого — в США еще пять месяцев назад начался спад промышленного производства на 4,4%. Так что первый всадник Апокалипсиса — это, скорее, рецессия мировой экономики, — уверен эксперт. — Вершина последнего цикла пришлась на 2014—2016 годы, и в период между пиками баррель нефти стоил 48 долларов. Сейчас котировка должна быть 40-45 долларов и ниже, доходя до 10».

По мнению Жартуна, большего от стран ОПЕК ожидать было сложно: сделка и так продержалась очень долго.

«ОПЕК — это такой партизанский отряд, где предателями являются все, и каждый мечтает обмануть конкурента, — говорит экономист. — Цены на нефть, по сути, пришли к тому значению, какое было бы без сделки. Кроме того, спрос на нефть и так должен был снижаться — в последнее время из-за прироста сектора альтернативной энергетики нефть ежегодно поднималась лишь на 0,7%».

В этом году рост остановился, в том числе, «благодаря» коронавирусу. Инфекция настигла сначала провинцию Хубэй — район, где производится 90% меди в Китае, 60% стали и находится 65% нефтеперерабатывающих предприятий страны. Сейчас заводы Поднебесной простаивают, о чем говорит индекс деловой активности PMI, упавший до 35,7%. Подсчитать, насколько все плохо, можно, посмотрев и на выбросы CO2. С начала эпидемии они снизились на 100 млн тонн, что составляет четверть выбросов всех китайских предприятий.

«В Китае могут вскоре победить коронавирус, но предприятия работают на рынки США и западной Европы, которые сейчас на пике истерии — люди мало покупают, никуда не летают. Даже если китайцы снова начнут что-то производить — не для кого. Мировая экономика засыпает», — прогнозирует Жартун.

Мир чихает, Россия кашляет

Что касается российской экономики, большинство экспертов прогнозы строит самые неутешительные. Все из-за ее зависимости от нефтяного сектора.

«Что бы ни говорили про снижение зависимости от нефтесектора, она у нас за последние шестнадцать лет выросла в два раза, — уверен Жартун. — В ВВП это порядка 17% — вроде бы немного. Но понюхайте рубль: ведь каждая купюра пахнет нефтью! Его заработали либо нефтяники, либо те, кто строит для них трубу, либо те, кто поставляет им оборудование. Наша экономика — это огромная труба с двумя краниками. Из одного нефть течет за границу, из другого, поменьше — в страну. Именно поэтому, когда весь мир чихает, Россия кашляет».

По мнению экономиста, наступающий кризис будет не настолько острым, чтобы существующая система претерпела коллапс, после которого появилось бы что-то новое.

«Будет все то же медленное тление и гниение. По большому счету, если из получившейся формулы мы вычтем коронавирус, то получим ту же самую ситуацию. Ну, улучшится конъюнктура на нефтяном рынке, но ведь мы и это профукаем, как уже было в хорошие времена с высокой ценой за баррель», — предрекает эксперт.

По его словам, сейчас у России достаточно золотовалютных ресурсов, чтобы поддерживать курс рубля в психологическом коридоре и кормить бюджетников. А вот долгосрочные последствия такого выживания останется расхлебывать уже детям и внукам.

Стабильная нестабильность

Не добавляет оптимизма россиянам и обнуление президентских сроков в новой Конституции. Многим космическая поправка Терешковой кажется источником дополнительных политических рисков.

«С этой поправкой стабильность системы даже уменьшилась, несмотря на то, что стремились к обратному, — говорит Жартун. — Сейчас все неопределенно и зависит от Путина. Это сильно влияет и на инвестиционный климат: срок окупаемости для большого бизнеса начинается от двенадцати лет. Деньги вкладывают туда, где спокойнее и понятнее. У нас вот инвестиции с 2013 года стоят, так и будет дальше. Только отток капитала еще увеличится».

Социолог Роман Романов с коллегой не соглашается и полагает, что неопределенность после заявления президента в Госдуме как раз наоборот снизилась.

«Для капитала работа с авторитарными режимами, которые существуют много лет, обычно не создает проблем. А вот если бы Путин объявил о преемнике, нестабильность бы только усилилась. И репутацию этого преемника к выборам бы стерли в пыль, — уверен Романов. — Именно поэтому, кстати, президент регулярно позорит аналитиков и ставит на ключевые посты людей, которых никто не предсказывал и которых не было ни в шорт- ни в лонглисте».

По мнению социолога, если бы Владимир Путин сказал, что уходит в 2024 году, он стал бы «хромой уткой». В таких случаях люди бросаются гадать, что дальше, а система начинает вибрировать.

«Путин же не пообещал остаться, но создал для себя окно возможностей. Борьба под ковром сейчас успокоится: мол, остается, все хорошо. А что касается совпадения эпидемии коронавируса и выступления президента в Госдуме, где он много говорил о том, что между нестабильностью и сменой власти нужно выбрать первое — скорее всего, все совпало, и Путин по ходу обыграл ситуацию. Включая запрет на массовые мероприятия», — полагает Романов.

С попкорном в руках

Вадим Жартун полагает, что с кризисом реальные доходы населения упадут до 15%. Повысится и стоимость импортных продуктов, которые составляют около 50% потребления россиян.

«Если на экономический кризис наложится еще и политическая нестабильность, это не только уничтожит долгосрочную инвестиционную активность, но и спровоцирует социальный взрыв. Мы входим в зону турбулентности: в лучшем случае будем просто беднее, в худшем — сильно беднее», — говорит эксперт.

А вот Роман Романов замечает, что на пороге нового кризиса россияне ведут себя спокойнее, чем обычно.

«В 2014 году я видел в обменниках курсы евро по 118 рублей и доллара по 98. И люди стояли в очередях, меняли. Сейчас такого ажиотажа нет, люди спокойнее, потому что у них закончились деньги. Да и вообще — мы не так богаты, чтоб позволить себе паниковать. У нас у основной части населения отложены максимум 15-20 тысяч. Остальные наглухо закредитованы так, что треть своего дохода отдают за кредиты», — уверен социолог и добавляет, что сейчас больше всего опечалены те, у кого из-за эпидемии и взлетевших курсов на доллар и евро сорвалась заграничная поездка.

«Кто-то отменил поездку в Италию, а кто-то — в Рязань. У нас только 30% россиян с загранпаспортами, и большинство тех, у кого они есть, едут в Турцию или Египет. Ту же Италию позволить себе могут 12%, которые живут в Facebook», — говорит Романов.

По его словам, апокалипсиса в России он не наблюдает, а видит лишь «стоическое русское спокойствие» людей, которые философски относятся к происходящему, имея за плечами опыт кризисов 1998, 2008 и 2014 годов.

«С кризисом люди начнут применять типовые ситуации выживания: налаживать горизонтальные связи, производить бартерные обмены услугами в духе „ты мне — я тебе“. Будет расти и теневой сектор экономики», — прогнозирует социолог.

А в целом же, иронизируют оба эксперта, самое правильное сейчас — сидеть с ведром попкорна у телевизора и наблюдать за эпидемией, оправками в Конституцию и падением нефти с рублем.

«Так и надо, разве что успокоительными еще можно запастись — а то цена на лекарства тоже скоро подскочит. Ну или гречкой с тушенкой — если это вас успокоит», — подытожил Романов.

Анжела Новосельцева