«Зрителя на хромой кобыле не объедешь»

Почему опера не так популярна, как балет, мюзикл или драма? Как научиться понимать оперную постановку? Россия все также славится голосами или новое оперное «поколение» оставляет желать лучшего?

«Росбалт» задал эти вопросы выдающемуся российскому баритону, отпраздновавшему пятидесятилетний юбилей творческой деятельности, Сергею Лейферкусу.

Сергей Лейферкус был солистом Театра музкомедии, Малого театра оперы и балета и Кировского театра. С 1988 года он — ведущий артист Лондонской Королевской оперы, с 1992 года — Нью-Йоркской «Метрополитен-Оперы». В его репертуаре — сложнейшие оперные баритональные партии разных стилей и множество концертных программ. Певец считается лучшим российским исполнителем партии Евгения Онегина.

- Сергей Петрович, на ваш взгляд, опера сегодня популярна?

— Приобщение людей к оперному театру — непростой вопрос. Изначально опера — очень искусственный и элитарный жанр. Другое дело, что есть спектакли проще или сложнее, и публика может выбирать, куда идти. Некоторое непонимание оперного жанра тесно связано с другой проблемой — воспитанием молодого поколения и образовательного процесса. То, что творится в России, Америке, Германии, Франции и в других странах, не поддается никакой критике. Молодежь в основной массе не знает ничего, не читает и не интересуется историей и это отражается на опере. Это всемирная тенденция — воспитательный процесс очень общий сейчас.

— То есть, в театр не ходят от недостатка культуры?

— Конечно. Музыкальное образование должно начинаться с малых лет. Я хорошо помню, что в наше время практически все обучались музыке. Если не было возможности купить пианино — брали прокатное. Не было пианино — искали баян, гитару, все, что угодно, но человек приобщался к музыке сызмальства. Мы пели песни на уроках английского языка. Кстати, с этого и началось мое вокальное обучение — учительница по английскому была первой, кто заметил мои способности…

К театру важно вовремя приобщить, так что родителям стоит регулярно приводить своих детей на интересные спектакли. Огромное влияние на ребенка оказывает атмосфера в зале, он постепенно привыкает к этому виду искусства — это же как наркотик, организм начинает требовать театрального действия. И, конечно, каждый театр обязан иметь такие цены на билеты, чтоб самые бедные семьи могли себе позволить ходить на спектакли.

— Да, цены на билеты на оперные постановки зачастую значительно выше, чем, например, на мюзикл. А через экран приобщиться к опере можно?

— Нет, это уже подделка, нет магии, нет истины, волшебства… Нужно обязательно ощутить себя внутри этой сказки. Импульс со сцены через экран не передается. Когда мы собираемся посетить концерт или театральную постановку, то уже с утра начинаем себя настраивать и представлять, что нас ожидает сегодня вечером. К сожалению, сейчас в театр перестали одеваться. Момент надевания костюма, выходного платья — чтоб брошка и туфли соответствовали — это ушло. Хотя это все звенья одной цепи — приобщения к искусству, к магии сцены.

— Как же привлечь людей в театр?

— Идея сделать оперу доступной всем слоям населения — не нова, в России она родилась еще у императора Александра III, который издал декрет о переводе опер на русский язык, чтобы привлечь широкую аудиторию. Музейные коллекции были открыты для населения с незапамятных времен. Но в разные времена в разных странах существовала тенденция то к спаду, то к возрождению интереса к опере.

Это зависит во многом от того, кто руководит театром. Каких певцов этот руководитель приглашает, какие спектакли идут в театре, какие режиссеры их ставят. Из этих компонентов складывается успех или неуспех постановок. Руководство всегда должно знать, какой репертуар сегодня будет интересен зрителям.

— А как формируется правильная репертуарная политика театра?

- Ну, например, ни один театр не должен ставить спектакли, к которым он не подготовлен. Пару лет назад я прочитал, что Большой театр решил поставить «Воццека» Альбана Берга. Но у них нет ни истории постановки подобного рода спектаклей, ни певцов, которые бы владели этим стилем. Такое можно ставить, если театр подготовлен и публика ходит на такие произведения.

Если мы говорим о Берге, Хумпердинке, Вагнере — к ним зрителя нужно приучать, а не вот так: мы решили и — нате! Зрителя на хромой кобыле не объедешь — он прекрасно понимает, что это суррогат и чуждо для данного театра.

— Значит, всегда есть риск огорошить публику новым спектаклем?

— Конечно. Немецкая музыка занимает огромную нишу в мировой культуре, но существуют традиции, стилистика, история. Спросите у русского, где была гора Вальхалла — он не ответит, это ведь немецкая мифология. К ней нужно приучать постепенно — если в театре не идет «Лоэнгрин» Вагнера, сразу нельзя ставить «Лулу» и «Воццека» или давать «Валькирию», потому что там потрясающие звуки трубы. Начинать нужно с малого — так детей воспитывают простыми спектаклями, чтобы они постепенно понимали, что происходит на сцене.

— Какое значение для популярности оперы имеет бюджет, которым располагает театр?

— Опера в России всегда была дотационной — это не США, где «Метрополь-опера» живет только на частные деньги. У нас сегодня бюджет «спускается» государством, и еще добавляются спонсоры. Если вы посмотрите список спонсоров Большого и Мариинского — станет ясно, что бюджета хватит еще на несколько маленьких театров.

Но хорошую постановку можно сделать и малым бюджетом. Когда я приехал в Глазго в Шотландскую оперу для постановки «Дон Жуана», режиссер Грэм Вик сказал мне, что до этого он сделал спектакль за 400 фунтов. Я тогда подумал, что он хотел сказать «за 4 тысячи фунтов». Помню постановку «Кармен». Из стульев, затянутых тряпкой, соорудили горы. На певцах были черные брюки, белые рубашки из дешевого нейлона. Затрат не было почти никаких.

Помню, как тот же Грэм Вик ставил «Кольцо Нибелунгов» в Театре Массимо в Палермо — тогда в Италии была очень тяжелая экономическая ситуация. В то же время его просили с минимальным бюджетом сделать еще четыре постановки: «Золото Рейна», «Валькирии», «Зигфрид» и «Гибель богов». И были аншлаги.

Потрясающий театр с минимальным бюджетом в течение двенадцати лет Андрейс Жагарс делал в Риге. Всегда можно сделать дешевую постановку, которая привлечет людей. Хорошим оркестром, певцами, работой дирижера.

— Посоветуйте неофитам без музыкального образования: с каких постановок начинать погружение в оперу?

— Лучше с русской классической оперы начинать, с известных сюжетов. И, конечно, если идете слушать «Руслана и Людмилу» — почитайте Пушкина, да не в гаджете, а книжку возьмите. Идете на исторический спектакль — узнайте больше об этом периоде истории. Про Ивана Грозного, Бориса Годунова.

Кстати, в европейских театрах брошюры, которые продают перед спектаклями, очень приличного объема. В них часто приводится полное содержание произведения, сноски, параллельные примеры — чтоб зритель в антракте смог погрузиться в тему.

— А как перед покупкой билета человеку понять, что постановка стоящая?

— Нужно понять, кто будет петь. И по большому счету, эту задачу и решает оперная премия «Онегин». Она дает певцу звание лауреата, которое будет фигурировать на афишах и свидетельствовать об уровне исполнителей. Раньше таким маркером качества было звание народного артиста. И люди знали, что народных артистов Бориса Штоколова, Ирину Богачеву, Галину Ковалеву без сомнения стоит послушать.

— Как сейчас обстоят дела с обучением оперных певцов в России?

Все хуже и хуже. Выселенная из родного здания консерватория Римского-Корсакова сейчас в ужасающей ситуации — ее просто выкинули, как щенка, на помойку. Уже пять лет она в бывшем училище военных сообщений, и неясно, когда кончится реставрация здания. Это позор для Петербурга и России.

Из-за отсутствия нормального помещения падает качество образования. Когда я был студентом консерватории, у нас большое внимание уделяли актерскому мастерству. Были уроки танцев, на которых нас учили поклонам разных эпох. Парням выдавали шляпы, девушкам веера. Были уроки фехтования. Ничего этого сейчас нет.

Когда я учился, у нас было 4 часа в неделю вокального класса с педагогом и 2 часа камерного класса. Сейчас если у вас будет 2 часа специальности в неделю — это уже хорошо. Если еще есть час камерного класса, вы — счастливый человек.

— А практика у студентов есть?

Сейчас оперной студии нет — это значит, что нет и практики у студентов. Мы все с 1 курса получали маленькие роли, потом больше. Уже на 3 курсе я пел вице-короля в «Периколе» Оффенбаха, после чего главный дирижер Музкомедии Михаил Валовац пригласил меня работать в театр музыкальной комедии.

Сокращение часов связано и с зарплатой педагогов. Они не заинтересованы в том, сколько ты пропоешь. Есть курс, его выпускают, набирают следующий. Зарплату им платят не за это. Урезают количество бюджетников, основные места занимают те, кто приносит деньги вузу. Понятно, что на них приходят в первую очередь те, чьи родители платежеспособны, а не те, кто имеет потенциал стать потрясающим певцом в будущем.

— То есть, достойных учителей сейчас не осталось?

— Когда-то знаменитый грузинский оперный тенор Нодар Андгуладзе сказал такую вещь: «Преподавать имеет право только тот, кто сам прожил долгую и здоровую жизнь на сцене». Одна из причин, по которой я 50 лет на сцене — хорошая школа. Педагоги и концертмейстеры, которые меня вели, были очень знающими людьми. Сейчас эта плеяда уходит, остается мало людей, которые действительно понимают свое дело.

Смотрите, человек заканчивает консерваторию, научен так себе. Его берут в театр. А театр — это фабрика, где тебя эксплуатируют, и никого не волнует, сколько ты пропоешь — пять, десять или тридцать лет. Плохо обученный человек теряет голос очень быстро. Его увольняют. Куда идет? Преподавать. И учит так же, как учили его. Круг замыкается.

— Как тогда появляются хорошие оперные певцы?

— Россия-матушка — страна большая и рождает таланты. Сейчас бумажка об окончании вуза уже не имеет такого значения, во всяком случае, в нашей сфере. Поэтому приходят люди, одаренные от бога.

Один из великих музыкантов сказал в шутку: «Успех певца на 75% зависит от стечения обстоятельств, на 15% — от образования, и только на 10% — от таланта.» Все в конечном счете зависит от того, в какой момент своей жизни ты встречаешь людей, которые тебе помогут. Не встретил — ты за бортом.

— Вы упоминали, что не каждому певцу удается сохранить голос. А как это получается у вас — уже 50 лет?

— На мастер-классах со студентами я всегда говорю о том, что оперный певец должен быть очень здоровым человеком — физически и ментально. После спектакля — знаете, что устает больше всего? Ноги! Нужно быть физически выносливым. Но спорт я рекомендую в разумных пределах — так, певцам нежелательно качать пресс, потому что вокальные мышцы должны быть эластичными. Если ты качок, все зажимается.

А еще певец не имеет права болеть. От этого зависит его карьера, благосостояние семьи. Первое, что мы сделали с женой, приехав в в Петербург в конце сентября: сделали прививки от гриппа. Не могу я позволить себе пропускать спектакли или концерты.

Беседовала Анжела Новосельцева

Глобальные вызовы, с которыми столкнулась в последние десятилетия человеческая цивилизация, заставляют общество все больше прислушиваться к мнению ученых, мыслителей, философов, деятелей общественных наук. Проект «Квартирник» представляет петербургских интеллектуалов, которые ищут объяснения проблемам XXI века.

Проект реализован на средства гранта Санкт-Петербурга.