«В России предметы важнее людей»

Пятнадцать лет назад в городе на Неве появилась туристическая компания, специализирующаяся на турах для людей с нарушениями опорно-двигательного аппарата. Основали ее школьные подруги Мария Бондарь и Наталья Гаспарян. Начали они с того, что самостоятельно провели исследование городской доступной среды и стали принимать туристов, прибывавших в Северную столицу на круизных лайнерах. Потом перешли к многодневным турам по Петербургу.

В первый год существования компании ее услугами воспользовались пять туристов. Для самих основательниц это было скорее хобби. Но постепенно дело разрасталось, и теперь у них около полутора тысяч клиентов в год, а фирма организовывает даже международные туры.

Причем речь идет не о благотворительной организации. Тем не менее, у компании, несомненно, есть социальная миссия. Так, в стоимость туров для российских туристов на колясках не закладывается прибыль, а для детей поездки и вовсе бесплатные. То есть у фирмы два направления, одно из которых — туры для иностранных клиентов — позволяет содержать второе.

О том, почему в России так плохо развита туристическая сфера для людей с инвалидностью, и что необходимо сделать, чтобы переломить ситуацию, в интервью «Росбалту» рассказала Мария Бондарь.

— Почему в нашей стране туризм для людей с инвалидностью — это фактически Terra Incognita?

— Нужно начать с того, что в России в принципе не закреплен термин «инвалидный туризм». Есть социальный, детский, рекреационный туризм — а инвалидного нет. И не существует никакого кода ОКВЭД, который соответствовал бы этому направлению.

Поэтому нет и специализированных компаний. И с точки зрения закона мы таковой не являемся. Мы считаемся обычным российским туроператором, просто по факту занимаемся только «колясочниками».

Если бы данный термин был официально утвержден, можно было бы ввести какие-то преференции для профильных компаний, ведь наша работа гораздо сложнее. К тому же этот бизнес не может приносить много денег, потому что он социальный.

В принципе, страна большая, места хватит всем. Но пока у нас есть конкуренты только в области приема иностранных туристов-круизников на колясках. При этом некоторые из них в итоге стали нашими партнерами, так как арендуют у нашей компании специализированный транспорт.

— В чем принципиальное отличие приема группы на колясках от работы с обычными туристами? И какие в Петербурге в связи с этим возникают проблемы?

— Проблемы, по сути, одни и те же. Есть пункты, которые надо закрыть: проживание, питание, экскурсионная программа, транспорт и гид. Но если вы принимаете обычную группу, то уже по первому пункту у вас очень широкий спектр вариантов. То же самое с транспортом, питанием и экскурсионной программой. А для колясочников вы будете стеснены возможностями доступной среды.

Если речь идет о проживании, то необходимы специализированные номера в гостиницах. Есть определенные стандарты: широкие дверные проемы (90 и более сантиметров), оборудование ванной комнаты и так далее. Но по факту разве что в четырехзвездочных и пятизвездочных гостиницах этим стандартам соответствуют. И то, если вам говорят, что подобные номера в отеле имеются, совсем не значит, что они действительно подойдут. У нас мало кто понимает доступную среду для инвалидов так, как это действительно требуется.

— Можете привести более конкретный пример?

— Нередко порожек высотой пятнадцать сантиметров люди не считают препятствием. Или на вопрос, есть ли в отеле лифт, сотрудники отвечают утвердительно, а то что он узенький — как это бывает в старом фонде Петербурга — и туда не то что коляска, а человек стоя еле вмещается, даже не задумываются. Или лифт может быть подходящим, но к нему ведет лесенка без пандуса.

Еще пример — в номер заехать можно, но в нем нет поручней. Или опять-таки заехать можно, но в ванной стоит душевая кабина, а не душ в пол, как это требуется для колясочника.

И таких ситуаций хоть отбавляй. Поэтому мы никому на слово не верим, ходим, смотрим и все фотографируем.

Дело еще в том, что разным людям требуются разные условия. И зная исходные данные, мы можем манипулировать теми ресурсами, которые есть в городе.

— А какие проблемы возникают с организацией транспорта и питания?

— Транспорт для колясочников — это автобусы даже не с пандусом, а с лифтом и креплениями для колясок. В Санкт-Петербурге есть только микроавтобусы, отвечающие этим требованиям. И если приезжает группа из сорока человек, в которой есть один колясочник, то возить ее не на чем.

Ну а что касается питания, то в доступных ресторанах и кафе обязательно должны быть специализированные туалеты. Но таких мест мало — пальцев одной руки хватит, чтоб пересчитать.

— А как вы выстраиваете экскурсионную программу?

— Она складывается из тех доступных и полудоступных объектов, которые есть в городе. В Петербурге доступная среда крайне нестабильна. И чтобы тур жил, нужно постоянно ее мониторить.

Например, музеи покупают лестничные подъемники и говорят, что у них все доступно, а по факту ими невозможно пользоваться или они стоят сломанные, так как не заключен договор на их обслуживание, никто не знает, где брать запчасти и т. д. И так может продолжаться несколько лет. Между тем объект выпускает яркую, красочную и дорогую брошюру, в которой рассказывается о создании доступной среды. Проблема в том, что она создана, но не работает. И подобное происходит на каждом шагу.

Так, Военно-морской музей переехал на новое место, открыл шикарную экспозицию. Они установили подъемник, но он не работал ни разу. А почему? А у них нет персонала, который может его обслуживать, и он несколько лет стоит в чехле. А в Петропавловской крепости оборудован специализированный туалет. Но перед ним поставили турникет, через который не проедет никакая коляска.

— Как можно влиять на развитие доступной среды?

— Россия ратифицировала Конвенцию о правах инвалидов, так что различные объекты должны становиться доступными. Конечно, сейчас мы нигде не получаем прямого отказа. Но в этой сфере мы чувствуем откат. Сначала была эйфория, мы радовались, что хоть кто-то из инвалидов попадает хоть куда-нибудь. Потом доступная среда стала развиваться, она расширилась.

А теперь есть такое ощущение, что на многих объектах сотрудники уже не хотят такого неудобства. Конечно, никто не говорит об этом открыто, но нам все больше кажется, что поток колясочников мешает им.

Нам не могут сказать: «Мы не примем». Но мы запросто можем услышать: «Мы не примем туристов на электрических колясках потому, что они портят нам паркет. Мы не примем туристов на скутерах потому, что они могут на кого-нибудь наехать или разбить вазу».

То есть турист на коляске воспринимается как неадекватный человек. Это предрассудки. Разбить случайно вазу может любой. И хотя у нас нет ни с одним музеем открытых конфликтов, но сложности бывают. В качестве возможной последней инстанции есть прокуратура, но мы не хотим доходить до этого. Нужно договариваться.

— А в чем, на Ваш взгляд, причина такого отношения?

— Дело ведь не в том, что сотрудники музеев просто злые. У них свои проблемы. И еще в нашей стране сотрудники музеев исповедуют такую философию: «Мы в первую очередь выполняем охранную функцию, и только во вторую — просвещаем». Они сами об этом говорят. То есть в России на первом месте предметы, и только потом — люди. А в других странах — в Европе, в Америке — все наоборот.

Например, в прошлом месяце в Генеральном консульстве Израиля прошел круглый стол, посвященный доступности туристических, культурны и спортивных объектов для посетителей с ограниченными возможностями. Меня очень впечатлили слова Михаль Римон из некоммерческой организации, которая занимается улучшением доступности общественной среды для людей с ограниченными возможностями любого типа. Она подчеркнула, что в Израиле есть очень древние музейные объекты, но на первое место необходимо ставить людей. Нужно думать, что можно сделать, чтобы им было комфортно.

Портится паркет? Покройте его защитным лаком. Не помогает? Постелите ковровые дорожки. Не подходит этот вариант? Перебирайте другие, но нужно сделать так, чтобы человек со своим скутером попал в помещение. Он не умеет пересаживаться с него, он в нем живет, это его тело, ноги и руки.

Когда наша компания только начинала свою работу, мы приехали в Ораниенбаум, и там директор сказал: «Коляски? У меня паркеты XVIII века! Только через мой труп!» Сейчас там все изменилось, они стараются быть доступными в меру своих возможностей. Не все, конечно, гладко, но таких слов уже никто не говорит.

— Сами колясочники способствуют переменам к лучшему?

— Без сомнения. Но чтобы ситуация менялась, нужно привозить на объекты таких туристов. Не будешь этого делать — все останется по-прежнему. Вот говорят: «Наши туристы не могут выйти из дома потому, что нет доступной среды». Так ее не будет, пока они не выйдут и не переломят ситуацию.

— А как повлиять, например, на отель?

— Привезти туда наших клиентов. Были случаи, когда мы узнавали, что отель решил переоборудовать специализированные номера в обычные, но повышенной комфортности, потому что их можно выгоднее продать. А в другой гостинице говорят: «У нас было три специализированных номера, а сейчас один, так как нашим бизнес-клиентам в них неприятно, они им напоминают больницу». Ну так сделайте не как в больнице, сделайте красиво.

Беседовал Игорь Лунев

«Росбалт» представляет проект «Все включены!», призванный показать, что инвалидность — это проблема, которая касается каждого из нас. И нравственное состояние общества определяется тем, как оно относится к людям с особенностями в развитии. Проект реализован на средства гранта Санкт-Петербурга.