Он был большой, а небоскребы — маленькие

Прощание со знаменитым шансонье Вилли Токаревым оказалось довольно малолюдным. От гражданской панихиды родственники отказались. Отпевание в храме Святителя Николая в Котельниках шло с 8 до 9 утра при закрытых дверях, потом они открылись для прощания.

После службы включили песни Токарева — конечно, во дворе храма «Небоскребы, небоскребы, а я маленький такой!» звучало несколько странновато. Однако в токаревском репертуаре оказалось немало такого, что, на иной взгляд, было здесь органично. Например, «Человек, ты былинка с живою душой. Чем владеешь, даровано свыше. Возомнив, что на свете ты самый большой, ты ответа от Бога не слышишь».

Узенький 1-й Котельнический переулок круто сбегает к набережной, но на нем не было тесно. Может быть, публика оказалась напугана прогнозами штормовой погоды, но на деле ничего страшного не случилось, только тучи и периодически мелкая изморось.

Тем ценнее те из поклонников, что почтили память певца. Среди них Игорь Алексеевич Глебов, ветеран труда, 55 лет отработавший на 1-м государственном подшипниковом заводе. «Году в 1987 мой сын услышал по ВВС, что приезжает в Москву Вилли Токарев, — рассказал Игорь Алексеевич. — Он остановился в гостинице „Будапешт“. Сын поехал туда с друзьями. Вилли не было, был его сын Антон. Спросили у него, Антон сказал, что отец сейчас у Аллы Пугачевой, будет завтра. Назавтра взяли двухкассетник „Шарп“, который я в „Березке“ покупал, чтобы что-то записать. Один из этих ребят, Максим Кравчинский, сейчас в Торонто, работает на ТВ».

«Я был на нескольких его концертах: в Лужниках, в нашем заводском ДК, — вспоминал Глебов. — Подошел к Вилли: „С сыном можете сфотографироваться?“ „Пожалуйста“. Мой сын с ним встречался и здесь, и в армии, в Чите, и в Сочи, где Токарев его жене руку поцеловал. Он никогда не уходил, пока всем не даст автографы. У меня все его кассеты есть, есть диск „Водочка“, им подписанный».

Из звезд эстрады были Михаил Шуфутинский с огромным букетом роз, и Стас Намин. «У нас великая потеря. Наша страна потеряла человека, который являлся символом целого поколения, первый вестник свободы. Он приехал сюда, чтобы спеть, что он чувствовал. Он никогда никого не предал, не продал. Он любил свои песни, а песни любили его», — подчеркнул Шуфутинский, добавив, что шансонье никогда не жаловался, чтобы никого не отягощать, а сам помогал многим. «Вилли был одним из тех немногих людей, которые мне подсказали, куда мне пойти, где его издавать, как это сделать», — вспомнил Шуфутинский.

Стас Намин же ненавязчиво подчеркнул, что принадлежит совсем к другому жанру, нежели Токарев, но тем приятнее оказалось знакомство двух мэтров.

«Мы сделали спектакль с Михаилом Шемякиным, в котором участвовали и сам Шемякин, и Вилли Токарев. Тогда я с ним и познакомился, — рассказал Стас Намин. — А до этого он как-то случайно ко мне подходил и говорил: „Я воспитывался на ваших песнях“. Думаю: „Странно: сколько ж ему лет, если он воспитывался на моих песнях?“ Оказалось, он молодой еще».

Вообще-то — да: Токарев все-таки прожил 84 года, а Стасу только 67. Видимо, это, пусть и с некоторой иронией, но уважение к токаревскому жизнелюбию.

«Я к попсе довольно скептически отношусь, — заметил Намин. — Но он оказался совсем другим человеком: не „маленьким таким, а небоскребы большие“ — наоборот. Потрясающе благородный, достойный, умный человек. Мы с ним подружились, и весь наш театр его обожает. Мы думали: придет какой-то Вилли Токарев, будет петь какую-то чушь собачью. А пришел удивительный, благородный, с теплым сердцем, настоящий. Это небоскребы маленькие, а он большой».

Множество коллег по артистическому цеху выразили журналистам свое почтение покойному. «Мы познакомились, когда он просто выступал в ресторане „Одесса“, уже став легендой, когда его песни неслись из каждой машины, — рассказал артист, телеведущий и психотерапевт Александр Рапопорт, — Не было ощущения никакого снобизма. И мы виделись последний раз около года назад. Он работал до последнего момента».

«Мы вели с ним на ТВЦ передачу по поводу того, что есть два лагеря: одни говорят: „Мы состоялись там“, а другие: „Где родился, там и пригодился“. Вилли говорил о том, что одно вовсе не исключает другое, — подчеркнул Рапопорт. — И я так считаю: живу уже 30 лет в Нью-Йорке и 18 лет — в самолете между Россией и Америкой».

«Очень много его песен мы исполняли в ресторанах в Крыму и очень много денег заработали, — поведал собравшимся музыкант Владимир Ясный. — Мне его творчество очень близко. Царствие ему небесное, будем молиться за него. Учил радоваться жизни и петь для людей».

О том, что Вилли Токарев пел именно для людей, напомнил и артист, режиссер и композитор Александр Левшин, который называл Токарева «паспортным» именем Вилен. «Я с Виленом Ивановичем с 1988 года знаком, — рассказал Левшин. — Я одним из первых уговаривал его вернуться в СССР. На Брайтоне он уже стал „рвать все в клочки“ своими „Небоскребами“. И полюбился здесь, потому что он настоящий. Для меня это очень значимый человек: добрый, с большим сердцем, консерваторец. Он просто понял, что надо петь для людей, подкупил сердечной теплотой. Никогда не выпендривался, всегда шел к людям, это редкое качество для автора-исполнителя».

«Таких людей больше не делают, потому что сейчас люди хотят заработать быстро, — подчеркнул певец Евгений Григорьев. — А он прошел через многое, понимал, что каждый его шаг — что-то важное»,

Григорьев поведал занимательную историю, случившуюся «на одном корпоративе по поводу получения генеральского звания одним важным милицейским чином — вечер был в стиле „Место встречи изменить нельзя“, в стиле „Черной кошки“.

„Это был шикарный ресторан, и, поскольку много было гостей, все артисты скопились в одной гримерке, и было очень много приглашенных официантов, — рассказал шансонье. — Среди них оказались нечистоплотные люди. И многих артистов в этот вечер обобрали: у кого пропали ботинки концертные, у кого кошелек, у кого мобильный телефон. И вот мы подходим все к Вилли Ивановичу, который только что выступил. ‚Вилли Иванович, у тебя-то хоть что-нибудь свистнули?‘ Он говорит: ‚Женечка, все свое ношу с собой‘.

‚Я знал Вилю 30 лет, много работали на одной сцене, — рассказал музыкант Владимир Михайлов. — Настолько был доверчивый, отзывчивый, добрый, всегда помогал. Его обманывали, в том числе близкие друзья, он много давал в долг и сам не помнил. В его честь выпускали сигары и открывали рестораны, хотя он был против такого использования своего имени. До последнего дня оставался творческим человеком и писал песни‘.

‚Он стал родоначальником этой волны. Если бы не было Вилли Токарева, вряд ли и Любе Успенской, и Мише Шуфутинскому было бы так просто здесь появиться и стать героями. И славе Медянникову, и Могилевскому, — предположил артист Сергей Крылов. — Прогрессивное, разумное российское сообщество, которое приняло Владимира Семеновича Высоцкого, так же приняло и Василия Макаровича Шукшина, это другой талант. Более 25 лет знаю Вилли Ивановича, был с ним на гастролях, в том числе в своей родной Туле. Это ‚мой папа‘, по большому счету, мы с его сыном Антоном дружили с 1987 года. А потом творческие будни соединили нас“.

О том же, хотя в ином ракурсе, говорил известный консервативный политик и юрист Сергей Бабурин. „Я был с ним знаком с конца 1993-го, когда он только вернулся, — рассказал Сергей Николаевич. — Мало кто знает, что Вилли Токарев дал концерт в честь защитников Конституции и Верховного Совета событий осени 1993-го. И написал специально песню ‚Белый дом, черный дом‘. И на этом концерте по моей просьбе эту песню исполнил на бис. Русская душа очень непростая: ей нужна музыка Чайковского и Свиридова, песни Зыкиной, Муслима Магомаева и Марка Бернеса, и — Вилли Токарева. Он был всегда человеком совести“.

Леонид Смирнов