МСЗ или свалки: выбор без выбора

К 2022 году в Московской области собираются построить четыре мусоросжигательных завода — в Наро-Фоминске, Ногинске, Воскресенске и Солнечногорске. В Наро-Фоминском районе еще в 2018 году начали вырубать лес под под строительство МСЗ.

«Экологической экспертизы проекта не было, заключения нет, а территорию уже оградили, и даже начали строить к ней подъездную дорогу. Монстра мощностью более 700 тыс. тонн сжигания в год хотят построить в полуторакилометровой зоне от жилого района, где живет более 30 тыс. человек, которые пьют воду из колодцев и растят на своей земле овощи», — рассказывала на одном из заседаний Общественной палаты РФ, посвященных мусорной проблеме, активистка Наро-Фоминского района Юлия Лобанова. Кстати, по словам специалистов, с которыми беседовал «Росбалт», экологической экспертизы проекта с тех пор так и не появилось.

Страхи жителей Подмосковья подтвердила недавняя экспертиза, которую провели в Институте экологии ВШЭ по заказу Минприроды РФ. СМИ написали о том, что после сжигания от первоначального объема отходов, поступивших на МСЗ, остается 70%. Причем это куда более опасные отходы, чем тот мусор, который привезли на термическое обезвреживание. Противники строительства мусоросжигательных заводов тут же отреагировали на заявление экспертов «вышки».

«Простая схема: был сравнительно безопасный мусор, его сожгли, в процессе образовались сверхопасные вещества — диоксины. И остаток сжигания (70% от изначальной массы) стал куда более опасным чем-то, что загружалось в печь. „Отходы первого класса опасности“, как химическое оружие. Куда его повезут, Шипелов из „РТ-Инвеста“ умалчивает, но ответ известен: на те же мусорные полигоны, которые сейчас расширяют, как в Ликине-Дулеве или Коломне. А что не увезут, то просто вылетит из трубы МСЗ и осядет в наших телах, почве и воде. Проблема только в том, что пока ученые (ОНФ, ВШЭ) пишут доклады, заводы строятся полным ходом. Деньги важнее жизней. И рак ждать не будет», — высказал мнение на своей странице в Facebook Дмитрий Гудков.

Откуда взялась эта цифра — 70%, куда повезут опасные отходы, и зачем Минприроды заказало исследование, если в Подмосковье уже приступили к строительству мусоросжигательных заводов, «Росбалт» спросил директора Института экологии ВШЭ Бориса Моргунова.

— Борис Алексеевич, 70% вторичных отходов, о которых пишут СМИ, это те самые зола и шлаки, которые относят к 1 классу опасности?

— Это совокупный объем загрязняющих веществ, которые образуются при сжигании мусора: зола, шлак и газообразные отходы. Мы изучили экономическое и экологические обоснования конкретных проектов, которые собираются строить в Подмосковье, посчитали все потенциальные выбросы и отходы, и получилась такая цифра. И мы готовы, если у специалистов есть вопросы, показать и доказать, почему так. Причем 70% — это еще очень оптимистично. Из этого объема 30-40% — это шлак.

Получается, что мусоросжигательные заводы образуют отходы более опасные, чем те, которые обезвреживают. Если ТКО — это 4-5 класс опасности, то шлак формально, по законодательству, — 3-4 класс, но по факту его можно и нужно причислить к первому, потому что он содержит вещества, относящиеся к первому классу опасности. В первую очередь речь идет о самом главном яде — диоксинах, которые есть в том числе и в выделяемых при сжигании газах.

— Выходит, объемы мусора МСЗ снижают незначительно, а вместо обычных бытовых отходов мы получаем ядовитые, которые тоже нужно как-то утилизировать.

— Что касается газов, в Европе действует пяти-шести ступенчатая система очистки. Однако на тех заводах, которые планируется строить в Московской области, запланирована трехступенчатая система — очень старая технология, нигде в развитых странах не применяющаяся.

Отдельные ученые, которые поддерживают мусоросжигание, говорят нам, что на подмосковных заводах будут применяться новые технологии: печи будут разогревать до температуры свыше 1200 градусов, и диоксины будут разрушаться. Это правда. Но не совсем. Потому что после того, как эти диоксины разрушатся при сжигании, они пойдут в отводящие каналы, где постепенно охладятся и образуют вторичные диоксины, которые не отличаются ничем. Может, их просто будет чуть меньше. Конечно, можно говорить о том, что на заводах поставят угольные фильтры, которые что-то будут доулавливать. Но это однозначно не решение проблемы. Здесь просто бесполезно слушать экономистов и эффективных менеджеров. Любой студент-химик легко разъяснит вам, что происходит после разрушения первичных диоксинов.

Если речь про золу и шлак, есть две основные технологии по их обезвреживанию. Первая — остекловывание шлака, то есть, термический разогрев, в результате которого он превращается в стекло. В результате мы получаем безопасный материал, его можно спокойно размещать на полигонах. Но это очень дорого. Нужно специальное оборудование, которое не предусмотрено в планируемых для строительства заводах. Вторая — размещение шлака и золы на специальных полигонах.

Здесь нужно понимать: люди, которые делали такие проекты — не враги. Они экономисты. Каждая степень очистки газов — огромные деньги. Оборудование для трехступенчатой системы — это порядка 30% от стоимости завода. Если мы говорим о пяти-шести ступенчатой системе — это уже практически половина стоимости. При этом многие элементы такого оборудования требуют постоянной замены.

Мы понимаем: мусоросжигание — экономически неэффективный, дотационный вид деятельности. Значит, чтобы поставить на заводы дополнительное оборудование для остекловывания шлака или очистки газов, нужно увеличить тариф на обращение с отходами. Причем этот тариф будет просто космическим. Его не выдержит никто, даже с государственными дотациями.

— Я поняла, что устанавливать специальную аппаратуру для остекловывания шлака дорого. Но вы говорите, что есть и второй вариант — захоранивать их на специальных полигонах. Есть у нас такие полигоны? Может, их появление предусмотрено какой-то государственной программой? Есть ли опасность, что шлак поедет на обычные полигоны?

— Такая опасность есть, она подтверждается нашими российскими реалиями. На сегодняшний день, если не ошибаюсь, у нас есть только один такой полигон может принимать отходы третьего класса опасности — в районе Томска. Но его мощности ограничены. И, насколько мне известно, строительство новых полигонов для размещения такого рода отходов никакими программами не предусмотрено.

Простой вопрос — куда же вести шлак? — инициаторы строительства мусоросжигательных заводов в Подмосковье игнорируют, потому что строить специальные полигоны по всем правилам тоже очень дорого. Так что, скорее всего, отходы с мусоросжигательных заводов в смешанном виде поедут на обычные коммунальные полигоны.

Более того, есть вероятность, что на мусоросжигательные заводы поедут отходы более высокого класса опасности, чем ТКО. Мусор у нас не сортируется, контроль в этой сфере не отлажен, и вместе с бытовыми отходами в баки летят ртутные лампы, термометры. В результате ртуть, которая относится к веществам первого класса опасности, будет перемешиваться с картофельными очистками, рваными ботинками и прочим мусором, и полетит в ту же трубу. Кто это отловит? Уровень диоксинов у нас измеряют только три-четыре лаборатории — на всю страну.

— Однако у нас далеко не весь мусор в принципе можно переработать. По самым оптимистичным оценкам — только 60-70%. Остальной все равно нужно как-то утилизировать.

— Лучше десятки, может, сотни миллиардов рублей направить на стимулирование раздельного сбора, чтобы 60% превратились в 80%, как в Европе, где вообще установили запрет на строительство новых мусоросжигательных заводов, чем вкладывать эти деньги в строительство МСЗ. В крайнем случае пусть весь этот мусор сразу поедет на полигоны, чем уже после того, как отходы 3-4-5 класса опасности превратятся в первый.

— То есть по факту мы рискуем потратить деньги на строительство мусоросжигательных заводов, а через какое-то время потратить еще столько же на создание системы переработки?

— Примерно так и будет. Это две совершенно противоположные концепции. Строительство мусоросжигательных заводов убивает любую инициативу по раздельному сбору мусора. Для МСЗ нужна калорийность. А калорийность дает то, что хорошо горит. Например, бумага. Если то, что хорошо горит, забирать на переработку, на МСЗ просто не будет ничего гореть, и им придется использовать дополнительные энергетические ресурсы.

— СМИ пишут, что это исследование вы проводили по заказу Минприроды. Это так?

— Частично. У нас есть контракт с министерством, но по более широкой теме — повышение экономической эффективности обращения твердых коммунальных отходов. Эта работа посвящена расчетам, связанным с расширенной ответственностью производителей. Но, занимаясь этой работой, мы не могли не коснутся вопросов мусоросжигания. Мы это сделали в рамках большой работы с Минприроды. Скажем так, это наш дополнительный результат.

— К 2022 году в Подмосковье должны построить четыре новых МСЗ. Насколько я знаю, один из них уже строится. Какой смысл был в этом исследовании, когда процесс уже запущен?

— Останавливать или не останавливать процесс — точно не решение Высшей школы экономики. Наша задача — предоставить информацию лицам, принимающим решение. Но, как вы сказали, кое-где уже приступили к нулевым циклам строительства.

На самом деле, я не говорил, что такие заводы вообще не нужны. Другой вопрос — сколько их нужно. Дожигать что-то, что вообще не перерабатываемо в принципе, то есть, 10% от всего объема ТКО, — такой вариант можно обсуждать. Но, с моей точки зрения, в России такие отходы лучше размещать на полигонах. Если их сделают с учетом всех современных требований, они будут безопасны на 100%.

Европа очень маленькая, у нее нет тех площадей, которые есть у нас. Они просто вынуждены сжигать мусор, хотя это гораздо менее эффективно с точки зрения экономики, чем захоронение на полигонах. Но в Европе не могут позволить себе эту роскошь, а мы можем. Нужно соотносить экономическую и экологическую выгоду. В Минприроды только начали знакомиться с нашим докладом. Я так понимаю, сейчас запланирован ряд встреч по этому вопросу. Послушаем, что скажут апологеты строительства МСЗ.

Анна Семенец