Сто лет назад, 28 июня 1919 года, был подписан Версальский мирный договор, призванный поставить точку в величайшей трагедии Первой мировой войны. Проигравшая войну Германия лишилась колоний и части своих территорий в пользу соседей, а также обязалась выплатить астрономические суммы репараций. Отныне она имела право лишь на маленькую для такого государства армию в 100 тысяч человек без авиации, бронетехники и флота. Договор этот считается одним из самых неудачных и противоречивых документов в мировой истории. Отталкиваясь от него, в противостоянии ему Гитлер сумел возродить германский рейх в гораздо худшей ипостасти, и мировая трагедия повторилась с еще большими жертвами.
Вкратце о сути тех событий с «Росбалтом» беседует научный сотрудник Германского исторического института в Москве Маттиас Уль.
— Господин Уль, почему Версальский договор был воспринят немцами как страшное унижение?
— Он, конечно, был унизителен. Самое унизительное для немцев было то, что на них возложили всю вину за войну. В принципе все мировые лидеры 1914 года хотели этой войны и ждали ее. Но в войне оказался один проигравший — и он получил «стандартную статью». С этого все началось.
Между окончанием боевых действий в ноябре 1918 года — Компьенским перемирием — и подписанием договора прошло больше полугода. На момент заключения перемирия ни один вражеский солдат не стоял на немецкой территории. Наоборот: немецкие войска стояли на французской территории.
Народ это не принял как поражение на фронте! Обычному человеку было непонятно: «Почему мы согласились на такие жесткие условия, хотя мы были непобедимы?!»
— А разве «обычный человек» не видел, что всех боеспособных мужчин уже «выгребли», и у него самого в животе не урчало от голода?
— Да, и тем не менее! Считалось: «Мы стоим на чужих территориях — значит, у нас есть, чем торговаться». И вдруг торг не состоялся.
— Могла ли Германия взять и отказаться подписывать договор?
— На самом деле — конечно, нет. Условие победителей было: если вы не подпишете договор, мы оккупируем вашу территорию. А германская армия уже фактически распалась и была небоеспособна, военно-промышленный комплекс больше не работал. Солдаты расходились по домам, в условиях революции, кто-то встал на сторону красных, кто-то — «белых». Каждый хотел найти свое место в новом обществе. Руководство Германии прекрасно знало, что другого выхода нет. Парламент же проголосовал за ратификацию договора 237 голосами против 138. Но сразу после этого от договора все открестились, все стали говорить, что они-то всегда были против. И началась охота на тех, кто вел страну к миру.
— Еще один «подвопрос»: ведь всего за год с небольшим до Версальского мира в Брест-Литовске был подписан Брестский мирный договор между Германией и революционной Россией. И вот он-то как раз был весьма унизителен для России! Ободрали как липку: и территориально, и материально. Почему же немцы жалуются на Версаль, коль скоро они сами так поступали еще недавно?
— Видите ли, немцы надеялись, что к ним будут относиться, как к великой державе, что они еще «в концерте великих держав». Для России тоже Брест был тотальным поражением. Но для России Брестский договор действовал очень короткий срок, а для Германии Версальский мир был достаточно долгий.
Германия тоже потеряла территорий на 70 тыс кв. км, особенно в пользу нового польского государства. Это были не просто клочки земли: Германия теряла рудную базу для металлургии и лучшие пахотные земли.
— Теперь попробуем «понять другую сторону». Если для Германии Версальский договор считается унизительным, то для ее победителей, он оказывается преступно глупым: ведь они как бы «заложили мину» на будущее. Не удалось предотвратить ни приход Гитлера к власти, ни Вторую мировую войну. Что думали победители? Почему они оказались так недальновидны?
— Победители, естественно, хотели компенсаций за свои потери и наказания немцев как агрессоров. Общественное мнение всегда требует компенсаций. А Франция понесла тяжелейшие потери.
Кроме чисто экономических, важны политические цели договора. Руководители Франции ставили своей задачей: ослабить Германию так, чтобы она больше никогда на Францию не напала. Между Германией и Францией весь XIX век был веком военных споров. И французы сказали: хватит! Никогда больше!
— У всех на памяти, что французский главнокомандующий маршал Фердинанд Фош сказал по поводу Версаля: «Это не мир, это перемирие лет на 20» — и оказался пророком. Но что предлагал сам Фош?
— Ничего смягчающего Фош отнюдь не предлагал. Никакой французский лидер не мог пойти против воли своего народа. Политик, который бы осмелился в 1919 году заявить: мол, будем помягче, немцы тоже хотят выжить, — был бы тут же отвергнут. Простые французы сказали бы: зачем мы потеряли столько сынов и отцов!
Цели Великобритании отличались от французских: Британия хотела оставить Германию как некоторый все-таки противовес Франции, чтобы та не стала лидером на европейском континенте. Так что Великобритания чуть «нажимала на тормоз и успокаивала». Но не сильно. И ей были нужны немецкие колонии и флот — а главное, требовалось убрать Германию как конкурента на мировом рынке.
Вот президент США Вудро Вильсон хотел создать действительно новый мир, а Франция и Британия играли дальше по старым правилам. И США даже отказались договор подписать.
— У нас принято считать, что, если бы старая Россия не рухнула в результате революции 1917 года, и оказалась в числе победителей в 1918-м, она была бы великодушней к Германии и могла бы смягчить договор. На ваш взгляд, насколько такое мнение правомерно?
— Вообще-то, не вижу большого смысла спекулировать на данную тему. Все же, я сказал бы: вероятно, да — например, потому что Россия не была заинтересована в мощном польском государстве, которое после войны образовалось.
— Но ведь Николай II хотел предоставить Польше независимость.
— Да, но в каких границах?
— Еще один важный вопрос: а что было бы, если бы Германия согласилась соблюдать Версальский договор до конца? Есть ведь и такие мнения, что он на самом-то деле был не так уж плох. И что на маленькой армии можно было бы неплохо сэкономить, например…
— Вообще-то, в итоге мы все эти репарации и выплатили. После Второй мировой войны на нас их снова возложили, и мы выплачивали вплоть до XXI века, до 2010 года.
— И несмотря на это, Германия является одной из богатейших стран.
— Да, вот так. Но надо понимать и то, что тогда, в начале 1920-х годов, экономика Германии была не в состоянии выполнить все эти требования. Сложилась крайне тяжелая ситуация, гиперинфляция. Любые политические силы стремились бы к смягчению этого бремени.
Вы не можете убрать из истории эмоции. Для немцев это был договор, с которым никто не согласился. Коммунисты тоже были против, они говорили, что большевистская идея такого не принимает. Будь договор помягче, было бы больше надежд не допустить во власть нацистов или иных радикалов.
— Ну, а победители во Второй мировой: сделали ли они выводы из уроков Версаля?
— Смотря, в каком смысле «выводы». Ситуация 1945 года была совершенно иной. Победители исходили из того, что не надо подписывать никаких мирных договоров, а надо идти до конца, принять безоговорочную капитуляцию, оккупировать и разделить Германию.
А потом опять меняется вся политическая картинка: с обострением отношений между СССР и Западом, у каждой из сторон появляются «наши немцы» и «не наши».
— Остается пожалеть, что сто лет назад так получилось.
— Ничего не поделаешь, это история.
Беседовал Леонид Смирнов