Максим Кононенко. Непреодолимая сила

Мы живем в мире, которым правят ключевые показатели эффективности. Эффективными должны быть все — от дворников до министров. От грузчиков до депутатов. Эффективность одних оценивается в количестве перемещенного груза, а других — в количестве принятых законов. Эффективными должны быть и борцы с коррупцией. Их эффективность должна определяться снижением количества коррупционных преступлений. Достичь этого можно разными способами. Можно, например, заменить коррумпированных гаишников камерами. Можно напугать губернаторов так, чтобы они боялись даже подумать о взятке. А можно взять и объявить, что некоторые коррупционные преступления более не являются таковыми. И показатели сразу улучшатся.

Это первое, что приходит в голову по прочтении законодательного предложения Министерства юстиции о вынужденной коррупции. Таковой объявляется коррупция, которой чиновник не смог избежать из-за, цитирую: «обстоятельств непреодолимой силы». Что же это за обстоятельства непреодолимой силы такие? А я вам напомню. «Завхоз 2-го дома Старсобеса был застенчивый ворюга. Все существо его протестовало против краж, но не красть он не мог. Крал он постоянно, постоянно стыдился, и поэтому его хорошо бритые щечки всегда горели румянцем смущения, стыдливости, застенчивости и конфуза».

Но это только на первый взгляд так. Я ведь не зря упомянул депутатов. Эффективность которых оценивается по количеству принятых ими законов. И поэтому законов у нас уже столько, что исполнять их все попросту невозможно. Поскольку они зачастую противоречат друг другу. И понимая это, а также руководствуясь соображениями гуманности, в Министерстве юстиции решили декриминализировать то, в чем нет злого умысла чиновника. А есть просто тупиковая ситуация, выйти из которой не нарушив законодательства невозможно. Вернее, можно — просто ничего не предпринимая. Но ведь у чиновника тоже есть свои показатели эффективности. И он должен давать результат.

А вот что во всем этом наиболее интересно — так это то, что Министерство юстиции, вместо того, чтобы выступить инициатором пересмотра противоречащего друг другу законодательства, предпочитает разработать еще один закон. Объявляющий нарушения других законов несущественными. И тем самым только усложняет ситуацию с законами, в которых сам черт ногу сломит.

И это именно та ситуация, про которую когда-то спрашивал у мироздания Михаил Михайлович Жванецкий: «Может, в консерватории что-то подправить?»

Максим Кононенко, журналист