Что народ думает о сетевых репрессиях

Никого не удивит, что самая читаемая из новейших публикаций фонда «Общественное мнение» называется «Уголовные дела за посты и перепосты». Преследования за действия в интернете идут по восходящей и втягивают все больше людей.

Не знаю, как вас, а меня опросы, осуществляемые по следам очередных запретительно-карательных кампаний, слегка настораживают. Высказывающиеся об очередных начальственных запретах, причем нередко узнавшие о них секунду назад от собеседника из опросной службы, жители России как-то слишком уж торопятся их одобрить. Читатели поддерживают цензуру, курильщики — борьбу с самими собой, и так по всему списку. Начинаешь подозревать, что в мозгах у сограждан спрятан какой-то клапан, который срабатывает на слова «запрет», «наказание» и «уголовное преследование».

Вот и в исследовании ФОМа один из вопросов привел этот клапан в действие. «Уголовные дела возбуждают не только против авторов материалов, которые считаются экстремистскими или оскорбляющими чувства верующих, но и против тех, кто делится такими материалами на своих страницах в социальных сетях. Как вам кажется, люди должны или не должны нести ответственность за то, что делятся такими материалами в социальных сетях?» 55% участников опроса (среди молодежи до 30 лет — 47%) ответили: да, должны. И всего 23% (среди молодежи — 38%) сказали: нет.

Из чего многие читатели фомовского отчета делают вывод, что кары за репосты, в сущности, приветствуются народным большинством, включая даже главную свою мишень — молодежь.

Однако, переходя от абстрактных и мало что значащих рассуждений к конкретным ситуациям, сограждане начинают думать совсем иначе. О чем и свидетельствуют их ответы на многочисленные прочие вопросы.

Во-первых, осведомленность о кампании против репостов еще не так велика. Лишь 31% россиян знают «об уголовных делах за публикацию в социальных сетях картинок или других материалов, которые правоохранительные органы признают экстремистскими или оскорбляющими чувства верующих». Даже среди пользователей соцсетей, доля которых приближается к двум третям от всего населения страны, «знающих» лишь 39%. Зато среди молодежи, практически поголовно вовлеченной в соцсети, — 47%.

Из тех, кто в курсе этой кампании, только треть согласны с тем, что сетевые дела возбуждаются обоснованно. 40% полагают, что необоснованно. Остальные от оценок воздерживаются — подозреваю, из осторожности. Притом среди молодежи (речь, повторю, о той ее части, которая осведомлена о возбуждении дел) число считающих эти дела необоснованными вдвое больше, чем заявляющих об их правомерности. В такой же пропорции (2 к 1) осуждают кампанию и те из москвичей всех возрастов, кто о ней осведомлен.

Таким образом, симпатизанты сетевых репрессий концентрируются среди людей, которые либо вообще не пользуются соцсетями, либо обитают в тех их сегментах, где о репрессиях даже и не слыхали. А те, кто о них знает, довольно уверенным большинством голосуют против. Это первый вывод, который можно сделать.

Многое проясняет и расклад «открытых», т. е. свободно сформулированных, ответов на вопрос: «Почему правоохранительные органы в последнее время стали чаще возбуждать уголовные дела за публикации в социальных сетях?»

Только сначала надо уточнить: всего 14% из общего числа опрошенных согласились, что «возбуждать дела стали чаще». О том, что «реже», заявили очень немногие. Зато в общей сложности 15% респондентов — почти половина знающих о сетевых репрессиях — в разных формах уклонились от оценки их масштабов. Осторожность овладевает умами.

Но среди тех, кто сказал ФОМу, что видит подъем карательной кампании, лишь немногие это одобряют («навести порядок — пишут гадости»; «в связи с террористической угрозой»), а в несколько раз большее число — осуждают («запугивание, чтобы меньше говорили неудобных вещей»; «цензура; «боятся бунта»; «перед начальством хотят звездочки себе заработать на таких делах»).

Еще интереснее становится, когда опрошенные начинают рассказывать, как они сами ведут себя при виде предположительно экстремистских или просто чем-то их раздражающих материалов.

А надо сказать, что 22% респондентов (среди молодежи — 38%) хотя бы иногда встречали в соцсетях нечто, показавшееся им «экстремистским», и 13% участников опроса (среди молодежи — 22%) замечали оскорбляющие их посты.

На вопрос, что они в таких случаях предпринимали, подавляющее большинство ответили, что ничего, некоторые — что вступали в спор или отправляли в бан, и лишь каждый сотый — что куда-то пожаловался: «в службу поддержки, администратору сайта». Не в органы, короче. Между тем, в сетевых уголовных делах обычно фигурируют докладные возмущенных представителей общественности.

Отсюда второй наш вывод. Обычные граждане вовсе не склонны помогать государству в репрессиях за репосты и лайки. Эти услуги оказывает, вероятно, ограниченный контингент профессионалов.

Теперь о влиянии репрессивной кампании на поведение рядовых людей. Один из восьми пользователей признает, что ему приходилось иногда отказываться от публикации «из опасений перед правоохранительными органами». Эта доля почти неизменна для всех соцсетей, за исключением запрещенного Telegram (весьма популярного, как выяснил ФОМ, среди молодежи): 24% пользователей мессенджера сообщают о самоцензуре.

Поэтому третий вывод таков: страх перед наказанием, поводом для которого может стать что угодно, еще не изменил радикальным образом сетевого поведения сограждан, но масса напуганных и раздраженных, видимо, приближается к критическому уровню. Ведь многие просто не признаются, что, заходя в Сеть, постоянно раздумывают, как бы не попасть под колесо.

И в заключение — вот что говорит народ о «свободе слова в сегодняшней России». Случайно или нет, ФОМ попросил своих собеседников поделиться мыслями на этот счет как раз в опросе про соцсети. Относительное большинство (47%) респондентов заявляют, что свобода слова у нас ограничена или отсутствует (среди молодежи — 54%), а 44% — что она имеется в нормальном или даже избыточном объеме (среди молодежи — 38%).

Не скажу, что это уже разрыв шаблона, но движение обозначилось. До недавних пор участники опросов оценивали домашний наш уровень прав и свобод довольно высоко. Жаловались даже на их чрезмерность. Народные настроения меняются сейчас по всему фронту. И не только из-за пенсий. Безумная кампания уголовных дел за репосты и лайки тоже вносит свой вклад.

Сергей Шелин