Слишком много фронтов

Уныние в наших привилегированных кругах сегодня так велико, что Владислав Сурков решил обратиться к собратьям-номенклатурщикам с утешительным манифестом. В качестве, надо полагать, признанного гиганта мысли, отца нашей демократии и особы, приближенной ко двору. Разбирать эстетику этого странного сочинения предоставлю искусствоведам. Процитирую только главную фразу, ради которой оно и было написано: «С 14-го года и далее простирается неопределенно долгое новое время, эпоха 14+, в которую нам предстоит сто (двести? триста?) лет геополитического одиночества…»

Вот, оказывается, и все, что высшее начальство устами лучшего своего философа и интеллектуала имеет в эти особые дни сказать своим миллиардерам, магнатам и прочим сподвижникам. Придумано ведь только для них. Народу сурковские изощренности заведомо неинтересны.

Но и в глазах рядового нашего магната обещание трехсотлетних жертв и лишений не может выглядеть симпатичной идеей. Он не собирается жить триста лет. Для него куда важнее, что будет в ближайшие недели. А о них высшее начальство знает гораздо меньше, чем об абстрактном «геополитическом одиночестве», которое оно так радо навязать стране на несколько веков вперед.

Многочисленные конфликты с Западом именно сейчас переходят в новую стадию. Или уже перешли.

Что такое новейший пакет санкций финансового ведомства США? Месть за старания повлиять на тамошние выборы в позапрошлом году? Ответ на «дело Скрипалей»? Совет отступиться от Башара Асада? Формально — первое. А по существу уже и то, и другое, и третье. Локальные ссоры сливаются в одну, каждая из которых подпитывает энергией все остальные.

Если бы этого не было, рассуждать о последствиях американских санкций было бы проще.

Взятые в отрыве от всего прочего, они обойдутся нашей стране в этом году в десяток—другой миллиардов долларов, потерянных на экспорте алюминия и прочих неприятностях. Закрывать убытки (или хотя бы самую значимую их часть) будет, естественно, госказна. Т.е. в конечном счете — рядовые люди, а вовсе не Дерипаска с Вексельбергом. Миллиардеры и так уже ущемлены морально. Усугублять их огорчение еще и материальными проблемами было бы нечутко.

В последующие годы потери от этих санкций будут уменьшаться — благодаря выстраиванию новых сбытовых цепочек, получению спецльгот в России, проникновению на другие рынки и освоению альтернативных кредитных ресурсов. Все это, конечно, окажется достаточно невыгодно, конкурентоспособность подсанкционных предприятий упадет, прибыли уменьшатся, но некоего нового хозяйственного равновесия можно будет достигнуть.

Пример — приспособление к санкциям, которые были наложены в 2014-м и весьма затруднили кредитование на Западе российских предприятий. До этого выплата накопленной ими задолженности покрывалась взятием новых кредитов. А тут вдруг пришлось просто платить. С середины 2014-го до начала 2016-го суммарный внешний долг российских экономических субъектов уменьшился на 30% (больше чем на $200 млрд). Но после этого — стабилизировался и практически не менялся до сего дня. То есть нашли способы перекредитовываться, пусть более замысловатые и менее выгодные.

Что-то подобное может произойти и с нынешним санкционным пакетом. К нему мало-помалу приспособятся. Да, он станет еще одним камнем на шее российской экономики, мешающим даже и медленному ее росту. Но это уж одна из привычных примет «эпохи 14+», если выражаться языком Суркова.

Проблема в том, что санкции — лишь один из ударов, которыми стороны беспорядочно обмениваются в драке.

Я даже не имею в виду какие-то возможные контрмеры Москвы в экономике. Учитывая разницу в хозяйственном весе двух держав, они по своему воздействию на противника не могут быть сравнимы с его нынешним санкционным пакетом, хотя и увеличат вероятность введения куда более болезненных мер, перечислять которые не хочу — их уже давно перебирают эксперты.

Скажу только, что полновесный экономический бойкот России возможен, по-моему, в ответ не столько на потенциальные хозяйственные контрсанкции, сколько по случаю быстрого обострения конфликтов на всех фронтах. А именно это сейчас и происходит.

Не стану говорить о «деле Скрипалей», кроме того, что наша властная машина слишком поздно поняла: это не очередной пустячок, а тяжелейшая внешнеполитическая неудача. Причем способов убедить западное общественное мнение в своей полной или хотя бы частичной непричастности у нее сегодня уже нет, даже если допустить, что первоначально таковые были. Весь этот поток безумных агитационно-дипломатических демаршей повернуть вспять уже почти невозможно, и свое дело они сделали.

А тем временем нарастающий кризис вокруг очевидных для Запада и части Востока, хотя и отрицаемых Москвой, химатак Башара Асада явно рифмуется со скрипалевским делом, что само по себе увеличивает вероятность каких-то резких силовых мероприятий на сирийской территории.

Участие штатных и нештатных российских контингентов в чужой войне, ведущейся в интересах Ирана, Хезболлы и Асада, на языке рациональной политики необъяснимо. Оно подставляет наших граждан под очередной удар, а всю страну подводит к черте, за которой события легко могут стать неуправляемыми.

При этом сейчас уже очевидно, что у России в «эпоху 14+» не появилось ни одного серьезного союзника. Какая держава согласилась бы рисковать ради нее собой? Это не Белоруссия и не Казахстан — на бумаге лучшие друзья и военные партнеры, а на практике нейтралы. И, главное, не Китай. Дальше частичной словесной поддержки в Совете безопасности ООН, которая ничего не меняет, старший брат не идет. Никакой силовой помощи и защиты от него ждать не приходится, хотя тактично скрываемая радость по поводу того, что изолированная, шельмуемая и обложенная санкциями Москва будет теперь зависеть от Пекина еще сильнее, вполне очевидна.

Что тут сказать? Слишком много фронтов, слишком мало ресурсов и совершенно нет друзей. Удивительно ли, что столько разговоров о каком-то ядерном чудо-оружии? При таких раскладах это не последний довод, а единственный. Попытка в грозном и многополярном мире XXI века вести себя как сверхдержавный Советский Союз, каким он был на пике своего могущества, ни к чему другому привести и не могла.

Сергей Шелин