Чтобы править Россией, некомпетентность обязательна

Уже лет двадцать, если не больше, говорим о новорусском феодализме — о засилье бюрократических и буржуазных князьков, ведомственных мафий, земляческих кланов и всего прочего, что наводит на сравнения не столько даже со средневековым Западом, сколько со средневековым Востоком. При такой точке отсчета режим, который начал некогда строить Владимир Путин, воспринимался многими нашими прогрессистами как шаг в правильном направлении — к просвещенному абсолютизму и даже к меритократии, диктатуре компетентных.

И что мы видим сегодня, пережив все зигзаги и великие перемены?

В европейской части России нынешней зимой после многолетнего перерыва выпало много снега. Способна ли властная вертикаль организовать его уборку? Ведь именно для таких ситуаций ее якобы и сооружали. Нет, не способна. Сужу по родному Петербургу. За недели, прошедшие после пика снегопадов, снег убран в лучшем случае наполовину. Остальное доверили природе — ведь скоро весна. И почти никто даже не удивляется.

Советский режим, вертикальность которого сомнений не вызывала, порядок и чистоту действительно поддерживал. Он определенно сохранял стандарты компетентности, которых у нашей сегодняшней автократии нет и в помине.

Разбился Ан-148 «Саратовских авиалиний». Я не равняю трагедию с уличными неудобствами. Сходство всего одно — этакая обыденность и малоосмысленность ответных мероприятий казенной машины. Суета начальствующих лиц, торжественные обещания, поток всевозможных версий, сливаемых в прессу… А в финале кого-то назовут виновным, после чего все останется по-прежнему.

Причина катастрофы, произошедшей во время обычного рейса при нормальной погоде, — чья-то некомпетентность, а может быть и безграмотность или безответственность сразу нескольких звеньев цепочки. Но много ли шансов, что следственные органы в этом разберутся? Неужели они сами компетентны и беспристрастны? Ведь только что ответственные за правосудие ведомства всенародно раскрыли свои умения в показательных процессах над высшими чиновниками, обвиненными в коррупции.

Я даже не про то, хороши или плохи такие процессы. По-моему, плоха сама идея. Но хотя бы в их собственных координатах следствие, обвинение и суд были на высоте или нет? Они действительно играли как слаженный оркестр? Их напор был по-настоящему неотразим? Они и в самом деле убедили народ в виновности подсудимых? Удивительное дело — не убедили, хотя наша публика наперед предубеждена против таких обвиняемых. Опрос тех, кто следил за процессом Улюкаева, показал, что виновным его в итоге посчитали всего 41% респондентов. Что вы еще хотите узнать о компетентности и профессионализме охранителей? Напоминаю, что в данном случае говорю о компетентности только в самом узком понимании этого слова.

В Дагестане опять повальная антикоррупционная чистка. Экспертов, готовых со знанием тамошних дел разобрать близкие и дальние последствия этой акции, нет. Или есть, но они мудро помалкивают. Впрочем, не надо быть экспертом, чтобы знать: пять лет назад доктор философии Рамазан Абдулатипов был специально послан вождем в Дагестан, дабы сделать то же самое. И чистка, которая там была устроена, не уступала нынешней. А сейчас его назначенцев этапируют в Москву. Кто в этой истории некомпетентен? Выбирайте, кого хотите, или всех разом. Все равно ведь никто ни за что не извиняется.

А парашютисты-технократы, назначаемые главами губерний? Слово «парашютист», которое еще недавно метафорически обозначало начальника-чужака, обрело теперь конкретный смысл: краткий курс подготовки кандидатов на высшие должности сейчас и в самом деле включает то ли один, то ли несколько прыжков с парашютом.

И опять — ни слова не скажу ни про демократию, ни про то, что людьми должен управлять тот, кого они знают и кому доверяют. Давайте посмотрим на ситуацию из их собственного технократического мирка. Мало или много знаний и опыта нужно, чтобы управлять областью? Корпорацией? Ведомством? Требуется ли для этого профессиональная этика или она тоже больше не нужна?

Неделю назад воюющие за Асада иранские и проиранские формирования были разгромлены американцами с воздуха при попытке переправиться на восточный берег Евфрата. Среди погибших — служащие ЧВК «Вагнер». Сообщения о множестве убитых, возможно, преувеличены, но несколько фамилий у нас уже опубликованы. А «официальные лица» в Москве темнят, будто речь о пустячках, о каком-нибудь неубранном снеге. Как российские граждане оказались под иранским командованием? Кто отдал приказ? Каковы подлинные потери? Кто будет отвечать?

Где заканчивается фатальная некомпетентность и начинается не менее фатальная безответственность, не разберешь.

Удивительно ли это? Не более удивительно, чем-то, что «говорящими головами» МИДа и Министерства обороны являются вовсе не дипломаты и не военные специалисты, а самые заурядные агитаторы-пропагандисты, кем-то выслушиваемые с одобрением, кем-то со смехом, но уж никем не воспринимаемые как выразители большой государственной политики. И наша, и мировая публика приучена, что вместо политики, мягкой или жесткой, но в любом случае требующей профессиональных навыков, у нас тиражируются агитматериалы, не требующие в изготовлении ни осведомленности, ни дарований, ни ответственности.

Впрочем, «говорящие головы» — чиновники невысокого должностного калибра, хоть и всегда на виду. А много ли у нас осталось, допустим, министров, которых можно назвать профессионалами? Так мало, что даже не перечисляю — собратья и так их не любят.

Зато несколько ведомственных и олигархических начальников определенно войдут в историю страны. Благодаря незаурядности и яркости служебного несоответствия, скажем так. Например, несменяемый куратор спортивных ведомств. Или глава службы просвещения со словарем и кругозором реакционеров позапрошлого века. Или шеф российской культуры. Что бы без него делала интеллигенция? Над кем бы глумилась? Или вот миллиардер, суровый капитан гигантских заводов, который услужливо кидается подавать в суд на малолетнюю блудницу, вторгшуюся якобы в его приватность.

Любители классификаций скажут, что абсолютизм, с его централизацией, культом бюрократической компетентности и подавлением вольностей князьков и кланов, — это высшая и даже последняя стадия феодализма. Может быть, где-то так оно и было. Но не у нас.

Наш абсолютизм — это симбиоз безграмотной и бездумной чиновно-буржуазной машины со столь же некомпетентными и еще более безответственными контрольными органами, которым велено отслеживать каждый ее чих. Так что наука посрамлена дважды. Во-первых, потому что ее презирает наш режим. А во-вторых, поскольку не предвидела, что общественный прогресс может быть с такой силой обращен вспять.

Сергей Шелин