Россияне ждут не тех перемен

Не нужно быть новой Кассандрой, чтобы предсказать результат предстоящих в марте текущего года президентских выборов в России. Очевидно, что после них в президентском кресле мы увидим все того же человека, который находится у кормила власти в стране фактически с 1999 года. Однако, несмотря на это, в силу ряда факторов некоторые корректировки генеральной линии российского руководства вполне возможны. В связи с этим обозреватель «Росбалта» попросил экспертов спрогнозировать, в чем могут состоять эти изменения. Каков будет курс новой (старой) российской власти во внутренней и внешней политике после выборов 2018 года?

«Если исходить в прогнозировании из общественного запроса, то он сейчас в России состоит в том, чтобы, с одной стороны, не было войны и было бы поспокойней (чем раньше), а с другой, в желании перемен. Однако то, что должно измениться, люди называют недостаточно четко, (общественный) запрос очень аморфный», — говорит вице-президент фонда «Центр политических технологий» Алексей Макаркин. «Одни хотят повышения пенсий и зарплат, а другие — чуть больше свободы», — уточнил он.

В то же время в 2018—2019 годах надо будет решать несколько задач, продолжает аналитик. «В первую очередь, это те самые непопулярные реформы, которые до сих пор откладывались. Например, на последней большой пресс-конференции президента поднимался вопрос о пенсионном возрасте. Конечно, там говорилось, что эта проблема не будет решаться немедленно, но все подводится к тому, что решать ее надо», — говорит эксперт. Макаркин напоминает, что для этого «уже есть аргументация, связанная с тем, что нынешний пенсионный возраст был установлен еще до Второй мировой войны, после чего средняя продолжительность жизни увеличилась, и люди стали жить дольше».

«В каком виде будет решен этот вопрос, как и насколько — есть разные мнения. Например, есть позиция Минфина, есть позиция социального блока правительства, но очевидно, что на четвертом президентском сроке что-то (с этим) надо делать. Могут также пройтись по льготам, по досрочному выходу на пенсию — есть целый набор решений, который ранее откладывался то из-за парламентских, то из-за президентских выборов», — отмечает политолог.

«Еще одна тема — повышение налогов. Несмотря на то, что сейчас цены на нефть повысились, 68 долларов за баррель — это все-таки не 140 долларов, как бывало в прежние годы. Сфера налогообложения касается предпринимательства, но опосредованно она затрагивает и работников. Мы помним, что в прошлом десятилетии, когда нефтяные цены росли, обсуждался вопрос о том, что государство может снизить НДС, а сейчас обсуждается, что этот налог может вырасти», — говорит Макаркин.

Что касается внешней политики, то эксперт выразил сомнение в том, что Россия в 2018 году может ввязаться в какую-то новую масштабную военную авантюру. «Во-первых, это поглощает много ресурсов. Мы видим, что количество резервов у государства уменьшается. В частности, уже нет Резервного фонда. Во-вторых, очевидно, что и запроса такого (в обществе) нет, что просматривается на примере войны в Сирии. Что касается Украины, то возобновление там (широкомасштабных) военных действий — это запредельный риск», — убежден политолог.

В 2018 году Россию ожидает инерционный сценарий развития по принципу «лучшее враг хорошего», «от добра — добра не ищут» и «зачем ломать то, что работает», поскольку серьезного запроса на перемены в стране нет. Такой прогноз на 2018 год дал руководитель «Политической экспертной группы» Константин Калачев. Он уверен, что и внешняя политика России также не претерпит каких-то серьезных изменений, о чем, по его мнению, говорила тональность выступления Владимира Путина перед журналистами на его расширенной пресс-конференции в конце 2017 года.

«Путин абсолютно уверен в своей правоте, в том, что проблема не в нем и не в России. Более того, он выражает и реализует волю большинства россиян и его внешнеполитический курс поддерживается ими. Проблема, считает Путин, в так называемых „партнерах“, вот пусть „партнеры“ и проведут работу над ошибками. Пока они их не признают, он не готов сдавать какие-либо позиции. Он, собственно, вообще не готов сдавать никаких позиций и предлагает принимать его тем, каким он есть», — говорит Калачев.

«Не думаю, что после президентских выборов что-то изменится, во всяком случае, в первые месяцы после них. Ничто не предсказывает, что будут какие-то серьезные экономические или политические изменения. Если отвлечься от возможных форс-мажорных обстоятельств, то, скорее всего, все будет продолжаться в том же духе, что и сейчас», — считает декан факультета политических наук и социологии Европейского университета в Санкт-Петербурге Григорий Голосов. По его мнению, если и возможны какие-то перемены, то они могут быть связаны с внешними обстоятельствами, например, с введением новых санкций.

Отвечая на вопрос о возможных резких переменах во внешней политике, эксперт напомнил, что Москва «по-прежнему так или иначе задействована в конфликте на Украине, в Сирии, непрямым образом участвует в конфликте в Ливии, и вполне возможно, что сейчас в стадии планирования или уже реализации находятся какие-то другие проекты такого рода». По словам Голосова, «это просто часть рутинной политической деятельности российского государства, и нужно понимать, что в эту деятельность встроены серьезные риски, потому что любой из этих конфликтов чреват довольно опасными обострениями, как в ходе самого конфликта, так и с точки зрения воздействия разного рода внешних факторов на него, а стало быть, и на Россию, коль скоро она в нем задействована».

«Очевидно, — продолжает политолог, — это те внешнеполитические риски, которые устраивают российское политическое руководство. Или, во всяком случае, те издержки, которыми они чреваты, с его точки зрения, перевешиваются теми преимуществами, которые Россия в результате получает. Так что это очевидный риск, но очевидно прогнозируемый и приемлемый для Кремля».

Александр Желенин