Новая иранская сделка

Мой знакомый, не так давно занимавший весьма важный пост в Моссаде (политическая разведка Израиля, — «Росбалт»), однажды объяснил мне главный принцип работы его бывшего ведомства с прессой: «Вы всегда будете знать о нашей деятельности, только то, что нам понадобится, чтобы вы рассказали».

Я и раньше сливы «из разведывательных источников», как и официальную информацию от них, не был склонен воспринимать буквально, но после того компетентного и емкого объяснения стараюсь понять прежде всего не что сообщается, а зачем.

Этим случайно доставшимся мне секретом самой знаменитой израильской секретной службы открыто делюсь сегодня, чтобы нам всем легче было разобраться в обсуждаемой последние дни теме: о серьезных разногласиях Израиля с уже новым руководством США и Россией по поводу будущего урегулирования в Сирии.

Секретный доклад на публику

В начале недели глава Моссада Йоси Коэн выступил на заседании правительства Израиля. Для умеющих читать официальную информацию в самом этом сообщении содержится сигнал повышенного внимания. У тех, кто принимает решения в области безопасности и внешней политики — прежде всего премьер-министра, министра обороны, министра иностранных дел (если он был — в нынешнем правительстве этот пост оставил за собой премьер), начальника Генштаба — есть возможности получать доклады, сведения и рекомендации от начальника внешней разведки без каких-то специальных совещаний и без того, чтобы публика знала об их встречах. Это часть их ежедневной работы.

Кроме того, существует особый форум — узкий кабинет по вопросам безопасности, — в который входят отдельные министры, и без согласования с которым первые лица формально не вправе принимать важнейшие решения. Заседания узкого кабинета проходят регулярно (кроме тех, что созываются в экстренном порядке), но о них, в отличие от заседаний правительства, сообщается далеко не всегда и уж тем более не разглашается весь круг вопросов, который там рассматривается. Само собой, на них присутствуют руководители спецслужб, включая Моссад, и армии или их представители. Сообщать об этом нет нужды — рутина.

Резоны существования этого органа очевидны, если учесть, что в Израиле, одной из самых малых стран мира, одно из самых больших правительств. В нынешнем, например, 22 только министра (считая премьера), при том, что некоторые из них совмещают по два портфеля, то есть теоретически (а случалось и практически) может быть больше. О причинах можно рассказывать долго, но здесь не к месту, поэтому — сразу о следствиях.

Это слишком широкий форум, как для обсуждения и принятия жизненно важных для безопасности страны решений, так и для сохранения конфиденциальности. Даже из узкого кабинета то и дело происходят утечки (там сидят политики, и не всем хватает терпения удержаться от зарабатывания электоральных очков на своей доблести в закрытых дискуссиях). Недавно министр обороны Авигдор Либерман, очередной раз взбешенный таким «сливом», заявил, что будет добиваться законодательного решения о ежегодных проверках всех членов кабинета безопасности на «детекторе лжи» с одним вопросом: сливал ли подробности секретных совещаний в прессу?

Так что на еженедельных заседания правительства, где в полном составе присутствуют больше двух десятков министров с разной степенью умения держать язык за зубами, их помощники, эксперты, обслуга, носитель самых деликатных секретов государства — глава Моссада — доклады делает не часто. Сам факт его выступления в этой непрофильной для него аудитории — событие неординарное. А широкое освещение этого факта — свидетельство возникновения особых, если не чрезвычайных обстоятельств. И того, что израильское руководство намерено о них громко заявлять. Моссадом не шутят. Это оружие неординарного калибра.

Спрятал, но не перестал

Йоси Коэн по прозвищу «Дугман», что в буквальном переводе «Манекенщик», но правильнее было бы перевести «Красавчик», — потомственный оперативник. Его отец состоял в подпольной организации ЭЦЕЛ, сражавшейся с британскими властями Палестины особо дерзкими диверсиями.

Красавчик Йоси, несмотря на то, что почти всю свою прежнюю жизнь прослужил в разведке, не новичок и в политике. Нынешний премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху назначил его директором Моссада с поста главы Совета по национальной безопасности. И уже в своей новой должности он выполнял ряд чисто дипломатических деликатных поручений премьера, который, очевидно, полагается на него особо. Похоже, Коэну и впредь предстоит выполнять функции, обычно не вполне свойственные руководителю Моссада из-за их чрезмерной публичности. То, что его «засветили» с докладом на заседании правительства, выглядит именно так.

Содержание доклада, естественно, не обнародовано. Но о чем там шла речь, известно. Если коротко — об иранской угрозе. Раньше, говоря о ней, в Израиле имели в виду прежде всего приближающуюся перспективу обретения Ираном ядерного оружия. Эта опасность никуда не делась. Моссад располагает данными, что Иран не отказался от своих ядерных амбиций, не лишился возможностей их воплощения, не прекратил разработку боеголовок и далеко продвинулся в средствах доставки. Сделка мировых держав с Ираном лишь позволила им отвернуться от проблемы, а ему — втихаря продолжать начатое. Все, как в анекдоте из моего детства про пьяного, справлявшего малую нужду на площади, которому милиционер велел: «Спрячьте и перестаньте!», а он спрятал, но не перестал.

Однако Израиль так яростно, хотя и безуспешно, противился заключению этой сделки не только потому, что она не могла привести к заявленной благой цели в будущем, но и потому, что развязывала Ирану руки и набивала мошну уже в настоящем.

Финансовые трудности, вызванные санкциями, — главное, что сдерживало иранскую экспансию в регионе. С отменой санкций в результате сделки с «шестеркой» (группа стран, объединивших усилия для предотвращения использования иранской ядерной программы в военных целях: США, Россия, КНР, Великобритания, Франция, Германия, — «Росбалт») эта препона пала. Ирану теперь хватает средств для содержания послушных ему шиитских военных формирований в Сирии, Ливане, Ираке, Йемене и создания новых, где бы то ни было, — деньги есть. А амбиции всегда были. Расширение возможностей повышает аппетиты.

Война в Сирии долгое время отвлекала внимание от менее масштабных горячих точек — Йемена, например, где шиитские повстанцы — хуситы, вооружаемые, снабжаемые и тренируемые Ираном, — не только контролируют значительную часть страны, но и будоражат шиитские провинции соседней Саудовской Аравии, а ведь там находятся ее основные нефтеносные районы — вопрос жизни. Саудовцы развернули военную операцию против хуситов в Йемене, однако их не очень большой и не очень умелой армии не удается переломить ситуацию.

Вне зоны повышенного внимания и Ливан, где основная военно-политическая сила — шиитская организация «Хезболла», фактически местное подразделение иранской гвардии КСИР (Корпуса стражей исламской революции). Сейчас «Хезболла» занята войной в Сирии. Это ее боевые части при поддержке российских ВКС и экспедиционного корпуса КСИР спасли режим Асада от поражения, а теперь ведут к победе. Лишь только военная эпопея в Сирии завершится, «Хезболла» вернется к своей главной задаче, ради которой была создана и для которой ее щедро вооружает Иран — войне с «сионистским образованием» (имеется в виду Государство Израиль, — «Росбалт»).

Этот момент уже близок, и он определяет нынешнюю ситуацию. Пазл начинает складываться в достаточно ясную и весьма тревожную картину. Глава Моссада в своем докладе на заседании правительства отметил, что главный процесс, протекающий сегодня на Ближнем Востоке, — массированная экспансия Ирана в регионе. Речь идет не только о политическом и финансовом влиянии, а о прямом военном присутствии — собственно подразделений КСИР, местных вооруженных группировок, баз, логистической и производственной инфраструктуры.

Презентация конфронтации

Это непосредственно связано со сдачей позиций в Сирии «Исламским государством» (террористическая группировка, запрещенная на территории РФ, — «Росбалт»). Как выразился в тот же день Биньямин Нетаньяху, умеющий давать афористичные формулировки (впрочем, тоже сославшись на Йоси Коэна): «Откуда уйдет ИГ — туда придет Иран». Схема именно такая.

Глава Моссада вряд ли открыл глаза членам правительства и уж точно — не премьер-министру. Сам факт доклада понадобился, очевидно, для того, чтобы перевести в публичную сферу суть резкого неприятия израильским руководством соглашения по поводу рамок урегулирования в Сирии, достигнутого между Дональдом Трампом и Владимиром Путиным на их первой встрече в рамках совещания «большой двадцатки» в Гамбурге 8 июля.

О том, что эта договоренность будет, Нетаньяху знал. Он принимал премьер-министра Индии Нарендру Моди как раз в канун чужого им обоим саммита. После посещения опреснительной станции оба премьера босиком, по щиколотку в воде (Нетаньяху, в отличие от непосредственного индуса, даже не решился подвернуть штанины), гуляли по средиземноморскому бережку, расслаблялись.

Тут позвонил Путин. Нетаньяху пришлось на время покинуть дорогого гостя. Он, как был — с мокрыми штанами и без штиблет — уединился в сторожке на пляже, чтобы поговорить. Было это 6 июля. Путин собирался в Гамбург. И дернул Биби срочным звонком явно не за тем, чтобы узнать, как водичка.

То есть, о том, что в Гамбурге Путин с Трампом будут договариваться по будущему раскладу в Сирии, в Иерусалиме знали и имели возможность высказать свои позиции на этот счет — не только Москве, но и Вашингтону. Когда же получили текст соглашения, составленного по результатам договоренности американского и российского президента, выяснилось, что эти фактически требования фактически проигнорированы.

Какие-то детали стали известны только сейчас, а тогда, по свежим следам, Нетаньяху в ходе своего визита в Париж 16 июля просто заявил, что Израиль не приемлет американо-российской договоренности в такой редакции — без подробностей. Но был услышан.

Уже на следующий день глава российского МИД Сергей Лавров на одном из своих публичных выступлений заверил: «Могу гарантировать, что мы сделали все, и американская сторона сделала все, чтобы интересы безопасности Израиля в рамках этой конструкции были полностью учтены». Вряд ли это прозвучало для израильтян успокоительно. Сколько существует их страна, столько им пытаются со стороны объяснять, что будет лучше для их безопасности, и если бы они хоть раз положились на эти заверения, Израиля давно бы уже не было.

Через два дня Нетаньяху, выступая на саммите восточноевропейских государств в Будапеште, вновь подтвердил свое отрицательное отношение к соглашению Трампа-Путина по Сирии. После этого почти на месяц замолчал, дав время тайным переговорам. Их состоялось несколько, в разных столицах, с участием израильтян и без, однако устраивавшего их варианта так и не родилось.

Вот когда и понадобилось выдвинуть на авансцену главу Моссада. Это не политик, у которого могут быть свои амбиции, фобии и трюки. Это — профессионал, именно в той, области, о которой речь, — безопасности, а картину происходящего он знает, если не лучше всех, то многих, кто думает, что знает. Моссад!

Появление Красавчика Коэна на заседании правительства было лишь презентацией вывода проблемы на высший уровень. В конце недели мощная израильская делегация во главе с тем же Йоси Коэном вылетает в Вашингтон.

Видимо, потом ее маршрут пойдет в Москву.

Смена халифатов. Были ягодки…

Меньше всего в интересах Израиля входить в конфронтацию с США и Россией.

Объективно: в Америке лежит страховой полис существования еврейского государства, это главный союзник, спина; Россия — один из ключевых действующих игроков на сирийском поле и единственный, с которым можно вести вменяемый диалог. Субъективно: у власти в обеих странах исключительно амбициозные, самолюбивые, чтобы не сказать строптивые, лидеры, от личных отношений с которыми во многом зависит отношение их стран к Израилю. И эти отношения пока что — лучше некуда. Причем, если с Путиным они сложились достаточно давно — еще со времен премьерства Ариэля Шарона, а Нетаньяху их только укрепил, то с президентом США — это явление новое, контрастное на фоне восьми лет Обамы, и такой подарок судьбы надо беречь, как дорогой хрупкий сосуд.

Если Израиль все же идет на конфронтацию (а он на нее идет) при всех очевидных противопоказаниях, значит, действительно, выхода у него нет.

А чего он, собственно, хочет?

Проще сказать — чего не хочет. Не хочет он укоренения в Сирии после хрупкого урегулирования военных формирований Ирана и его сателлитов.

Речь идет не только о «Хезболле» — самой большой, сильной и щедро вооруженной армии, которая в ходе сирийской войны обрела богатый боевой и командный опыт (спасибо российским советникам — нынешним ее союзникам). Она — известное и опасное зло, и главная цель ее — война с Израилем. В первую очередь ее руками Иран собирается выполнить свое обещание стереть «сионистское образование» с лица земли. Но она не одна.

КСИР собирает по всему шиитскому миру, готовит, вооружает и приводит в Сирию десятки тысяч боевиков — индивидуально, собранных в организации со звучными названиями или безымянными группами. Позиции разгромленных или отступивших войск ИГ занимают они.

И это не просто на место одних головорезов приходят другие — чума на оба ваших дома. На место суннитов, составляющих большинство сирийского населения, приходят шииты, составлявшие прежде подавляющее меньшинство и жаждущие реванша.

С самого начала гражданской войны в Сирии там образовались сотни, если не тысячи вооруженных группировок, часто воюющих друг с другом. Как они появились? Деревня или несколько деревень, город или городской район, а то и квартал создавали свое ополчение, чтобы защитить свои дома от банд и армии, а дальше втягивались. То есть — по территориальному, но прежде всего — по конфессиональному признаку.

То, что происходит сейчас — в период разгрома ИГ (а еще раньше — меньших группировок): места дислокации суннитских вооруженных формирований занимают шиитские. Это не поля, окопы, траншеи и бункеры. Это деревни и города. С людьми. Они остаются беззащитными. Между суннитами и шиитами многовековая, непримиримая, свирепая вражда. Что предвещает в жестокой гражданской войне победа одной стороны над другой, оказавшейся беззащитной? Тотальную этническую чистку!

Пусть на конфессиональной основе, но разве от этого легче? Ужасались этническим чисткам в европейской Югославии? Вы еще не видели азиатской исламской. Победили суннитский халифат? Будет шиитский!

При участии, в том числе военном, и под эгидой 80-миллионного исламистского государства, богатого нефтью и газом, с огромными финансовыми ресурсами, благодаря отмене санкций, развитой промышленностью вооружений, находящегося в двух шагах от собственного ядерного оружия, такому халифату не будет удержу. Это вам не опереточное «Исламское государство» с краденными из захваченного банка деньгами, продажей левой нефти и садистскими казнями под видеозапись с накладным звуком.

Вот почему Израиль не хочет и заявляет, что не допустит, чтобы место ИГ в Сирии занял Иран со своими «стражами исламской революции» и «партизанами». Он настаивает, чтобы это условие было однозначно вписано в соглашение великих держав по урегулированию в Сирии.

Чужая беда и свои резоны

Но если это так очевидно, почему всезнающим израильтянам приходится добиваться внесения табу на иранский протекторат Сирии ценой конфронтации, а его державные партнеры отказываются идти на уступки?

Потому что у каждого свои интересы. Для России Иран — стратегический торговый партнер, «Хезболла», как, впрочем, и КСИР, — военные союзники. Препятствовать их притязаниям в регионе Москве не с руки — не по-товарищески, да и невыгодно. Своих целей в Сирии она уже достигла: ее присутствие здесь — навсегда, военные базы — есть, и узаконены, придет время — и нефтяные месторождения будут (даже отчасти уже есть, но из-за войны не приносят должного дохода). И даже такая мелочь как сохранение режима Башара Асада — в активе, пацан сказал — пацан сделал. А при грядущем изменении этно-конфессионального состава можно будет и выборов не остерегаться. При суннитском большинстве за алавита Асада по-честному не проголосовали бы, а при шиитском — вполне. Свое взяли — надо дать и другим.

У США — другие резоны, но тоже веские. При нынешней конфронтации с Россией удалось достичь хоть одного соглашения на высшем уровне — хоть какое потепление. И теперь его отменять из-за еврейского упрямства? Израиль, конечно, друг, но у США свои интересы, своя большая международная политика.

А что касается аргументации доводов, то тут ничего нового. Все уже было — когда готовилась и заключалась ядерная сделка с тем же Ираном мировых держав. Они хотели закрыть назревшую и надоевшую всем проблему — и потому стремились прийти к соглашению практически любой ценой. Израиль видел в этом угрозу существованию — и потому противился сделке, ведущей к усилению Ирана.

Здесь точно то же принципиальное расхождение подходов. России и США надо решить проблему с урегулированием в Сирии — и забыть о ней. А Израилю с последствиями этой сделки жить — под угрозой смерти. Или — идти на войну. Но разве впервой?

Каждому свое. При этом, конечно, никак не вспомнить, что нынешняя сирийская проблема, неожиданно оборачивающаяся иранской, — прямое следствие той самой сделки с Ираном 2015 года.

Но ведь эта проблема чужая — израильская! Я еще помню, как чисто израильской проблемой считался исламский террор.

Владимир Бейдер, Иерусалим