Везение кончилось, правление — нет

Не будем формалистами. Реальный отсчет нынешнего правления начался восемнадцать лет назад, 9 августа 1999-го, когда Борис Ельцин назначил Владимира Путина и. о. премьера и объявил своим преемником. С тех пор Путин — лицо российской власти, как бы ни называлась его должность.

Россияне, появившиеся на свет в тот самый день, празднуют сейчас совершеннолетие и станут первыми, рожденными при Путине, кому весной на избирательных участках предстоит увидеть в президентском бюллетене его фамилию.

А то, что она там будет, сомнений нет ни малейших. До щучьей ловли наивные или просто любящие привлекать к себе внимание эксперты еще могли судачить, что, мол, возможен сюрприз. Но историческая поимка тувинской щуки поставила на место всех любителей гадать там, где гадать не о чем. Весной 2018-го Владимир Путин в четвертый раз (а фактически в пятый — Медведев не в счет) станет главой России.

Признак ли это невероятного управленческого умения или, допустим, везучести?

Фактор везения отбрасывать ни в коем случае нельзя. Окажись, например, 1990-е эпохой дорогой нефти, о Ельцине вспоминали бы совершенно иначе. Если же обратиться к старым источникам, то римский правитель Сулла не зря приказал добавить к своему имени слово «Феликс» (счастливый, везучий). Для публики это было сообщение, что вовсе не таланты, а лишь исключительное и неизменное везение приносили вождю одну победу за другой. Это был отличный пиар-ход. Ведь всем понятно, что талант не каждый раз приносит успех, а вот с удачей не поспоришь. Судьба есть судьба.

Путинская удачливость, можно сказать, вошла в поговорку. Но на разных этапах правления ее роль не была одинаковой, а в последние годы говорить о нем как о везучем правителе уже не приходится.

К концу президентства Бориса Ельцина в стране были два консенсуса. Один — публичный, другой — не подлежавший широкой огласке. Во-первых, почти все сходились на том, что новый глава государства должен подтянуть разболтавшуюся машину власти, даже и отобрав часть свобод. Во-вторых — но об этом толковали только в кабинетах — он должен был так или иначе происходить из спецслужб. Именно под этими знаменами и именно с таким багажом соревновались все тогдашние претенденты — Примаков, Степашин, Путин и еще один—два.

Главным тяжеловесом среди них выглядел Примаков, премьер-министр в 1998-м — 99-м. Он же откровеннее других обещал перемены — упразднение выборности должностных лиц, широко организованные посадки, удушение олигархов тогдашнего призыва, рост госрегулирования и прочие вещи, которые потом так пригодились.

Однако в итоге вторым президентом России стал Путин, который обещал то же самое в более обтекаемой, гибкой и современной манере. Победа Путина, человека менее известного и продвигаемого такими непопулярными фигурами, как Березовский, была результатом не только личных его умений, но и везения. Фортуна могла улыбнуться и другому, который делал бы потом примерно то же самое.

Второй удачей Путина был стремительный рост экономики, длившийся вплоть до 2008-го, а начавшийся примерно за полгода до его премьерства. Люди просто не сразу заметили, что дела налаживаются, и приписали успех новому вождю. Действительной причиной подъема было создание в 1990-е какой-никакой, но рыночной экономики, и дефолт 98-го, который развязал финансовые узлы. После этого надо было просто не мешать.

На первых порах экономическая команда раннего Путина не только не мешала, но даже сумела кое-что рационализировать. Но к 2003 году на первые роли в ближнем круге вышли другие люди — желающие укомплектовать своими персонами новый олигархат. Не то чтобы страна горячо этого добивалась, но вождю опять фантастически повезло — именно тогда нефть круто пошла вверх и оставалась невероятно дорогой вплоть до середины 2014-го. Казалось, что отныне нефтедолларов хватит всем — и высшим, и низшим.

Удача улыбалась и на внешних фронтах. Об этом давно забыли, но Ельцин к концу своего правления перессорился буквально со всем миром. Путин — в ту пору молодой, энергичный и продвинутый — работал на контрасте.

Это были времена Шредера и Берлускони, Ширака и Саркози, Блэра и Буша. Почти к каждому можно было подобрать какой-то ключик, и Путин определенно пришел к выводу, что на Западе всегда будут править подобные люди и царить соответствующие правила решения всех вопросов. Позднее, когда прежние лидеры один за другим сошли с дистанции, навязчивой целью путинской дипломатии стал поиск других таких же. Фатальная неудача с Трампом — завершающий аккорд этой многолетней работы.

Вершиной успеха и везения для Путина стал последний год его второго президентства. Именно тогда, в 2007-м, заоблачные рейтинги популярности можно было принимать всерьез. В нем видели человека, который навел порядок, улучшил жизнь рядовых граждан и сказочно обогатил нерядовых. Его не отпускали, называли национальным лидером, предлагали махнуть рукой на правила и идти на третий срок. Медведевская интермедия задумывалась как перерыв, после которого праздник власти станет еще веселее.

А везение уже шло на убыль. С 2008-го хозяйственного роста почти не было. Путиномика, в общих чертах построенная в 2003-м — 2007-м, оказалась малоудачной моделью. Началось то, что сейчас называют «потерянным десятилетием». До поры проблемы заливали нефтедолларами, которых было по-прежнему невероятно много.

Желание заставить мир себя уважать, приносившее, казалось бы, все новые успехи, на самом деле порождало проблемы, которые до последнего умудрялись не замечать.

Я бы не стал преувеличивать запроектированность крымской и донбасской операций. Какие-то планы наступлений по всем азимутам составляются всегда, но не обязательно пускаются в ход. И только когда свержение Януковича стало неизбежным, машина заработала. Причем не в первый раз. Ведь были до этого Южная Осетия и Абхазия. А еще гораздо раньше — Приднестровье. И все как-то утрясалось.

Но через несколько месяцев стало ясно, что вокруг уже совсем не тот мир, в котором Путину было уютно и все события оборачивались в его пользу.

Можно довольно точно назвать время, когда легендарное его везение иссякло. Это середина 2014-го: разгар боев в Донбассе, гибель пассажирского «Боинга», западные санкции и начало падения нефтяного рынка.

Украина потеряла Крым и половину Донбасса, но не распалась, и развод с нею в будущих учебниках истории уж точно не будет поставлен в плюс главе России.

Как и разрыв с Западом, воспринимавшийся сначала как нечто несерьезное и могущее быть переигранным с помощью отработанных приемов. Приемы были применены, после чего нашу страну впервые за постсоветские десятилетия в США сейчас считают одним из главных врагов.

К тому же необратимо подешевела нефть. Никакой связи с действиями Путина в этом нет. Просто тут тоже не повезло. Но уж если нефтедолларов мало, обращаться с народом приходится по-новому. Не до умасливаний.

Рейтинги, поставляемые опросными службами, больше ничего не говорят о народной любви. Если они вообще сообщают о чем-либо, так только о страхе сказать лишнее и опасении, как бы не стало еще хуже.

Путин сегодняшнего дня — вовсе не тот везунчик, каким был в первую половину правления. Вокруг него — два кольца проблем. Одни созданы за вторую половину его эпохи. А другие — это вернувшиеся прежние, те самые, которые он собирался победить, когда в 1999-м шел к кремлевскому креслу. Машина власти, так старательно вроде бы выстроенная по вертикали, на глазах теряет управление. И новый призыв олигархов ведет себя так же дерзко, как и их исчезнувшие предшественники.

И главное — народ больше не просит завинтить гайки. Особенно дети путинской эры, которые за последние месяцы преподносят один сюрприз за другим.

А вождь, пожалуй, устал. Все чаще толкует на отвлеченные темы со взрослыми и детьми, которые подают только приятные реплики. Поудить рыбку любил всегда, но и встречи с толпами просителей, которые клянчили всякую мелочь, ему тоже нравились — а сейчас, кажется, начинают раздражать.

Легко и приятно управлять державой, когда все получается. Другое дело, когда получаться перестает, и об этом начинаешь догадываться, как бы сладко ни пел хор блюдолизов. Но не бросать же? Придется править дальше.

Сергей Шелин