Главным реальным итогом встречи Дональда Трампа с Владимиром Путиным в Гамбурге было объявлено соглашение по сирийскому урегулированию. Для начала — очередное прекращение огня на сравнительно небольшой, но стратегически важной территории. А затем, как писала пресса, фактически передача России права формировать новый правящий режим в стране. Причем с учетом интересов Башара Асада.
Признаком того, что это многостороннее соглашение существует, называли и недавнее заявление президента Франции Эммануэля Макрона, который намекнул, что его страна может согласиться на сохранение Асада у власти. «Новое в моей позиции заключается в том, что я больше не настаиваю на отставке Башара Асада, поскольку пока никто не представил мне его законного преемника», — заявил президент Франции в интервью газете Le Figaro.
Как и в случае с другими договоренностями Трампа и Путина, оказалось, что все не совсем так. Дело в том, что Макрон, отказавшись от стремления немедленно устранить Асада, вернулся к идее нанесения военных ударов по сирийским правительственным войскам в случае, если они применят химическое оружие. Речь о «красной линии», о которой так любили рассуждать американский лидер Барак Обама и предшественник Макрона Франсуа Олланд.
Почему вдруг вновь химическое оружие? Дело в том, что американские спецслужбы утверждают, что располагают надежными уликами, подтверждающими использование войсками Асада этого вида оружия массового поражения в апреле 2017 года. По словам директора ЦРУ Майкла Помпео, именно после этого Дональд Трамп дал приказ нанести удар крылатыми ракетами «Томагавк» по «аэродрому, с которого была совершена атака».
Тут стоит отметить, что ранее похожие выводы делались на основе доклада спецмиссии Организации по запрещению химического оружия (ОЗХО) о применении зарина в сирийском городе Хан-Шейхун 4 апреля. Ведь этот газ есть у Башара Асада и, скорее всего, отсутствует как у боевиков «Исламского государства» (террористическая организация, запрещенная на территории РФ, — «Росбалт»), так и тем более у сирийской оппозиции.
Москва, правда, в конце июня, когда этот доклад был опубликован, утверждала, что он основан на «сомнительных данных» и выражала надежду, что вывод о применении зарина удастся «снять» на уровне согласования доклада ОЗХО с ООН.
Однако после заявления Майкла Помпео это становится не так уж и важно. США твердо заявили, что у них есть некие доказательства. И та же Франция, да и большая часть мирового сообщества, очевидно, поверят международной комиссии и ЦРУ, раз уж их выводы фактически сходятся.
Что это будет означать для Сирии? С одной стороны, это должно быть хорошо, поскольку есть надежда, хоть и слабая, что больше никто химическое оружие применять не будет. В Сирии, к сожалению и «обычных вооружений» более чем достаточно.
С другой, все договоренности России и США окажутся в зависимости даже не от реальных фактов применения химического оружия, как это было в апреле, когда погибло более сотни человек, а лишь от заявлений политиков на эту тему. В первую очередь, американских политиков, причем тех из них, кто фактически находится в оппозиции к Дональду Трампу или, по крайней мере, не поддерживает его желание урегулировать ситуацию в Сирии на пару с Россией.
Наконец, тот же Башар Асад будет постоянно держать в голове, что в любой момент, уже без долгого выяснения и предъявления доказательств, по его войскам (а то и резиденции) могут нанести новый ракетный удар. А его оппоненты, напротив, будут знать, что даже имитация химической атаки может изменить баланс сил в их пользу.
Так что для долгосрочных договоренностей по Сирии эта позиция США, Франции и других их союзников явно не создаст прочной основы. В Москве же опять будут считать, что их обманули, даже если в реальности намерения западных партнеров по защите сирийцев от химического оружия в основе своей будут вызваны исключительно гуманитарными соображениями.
Иван Преображенский